Аргентинец - Эльвира Барякина (2011)

— И что надо делать?

— Следовать за мной.

Она быстро взглянула ему в глаза. Ее легкий выдох пришелся ему на шею.

Ощущать твердость колец на тонкой руке, прикосновение бедра — через шелк юбок; нервное напряжение спины, движение лопаток и еще кое-что: интимный шов на сорочке под платьем, которого касаешься бессовестными, немеющими пальцами.

Танго сродни каллиграфии и живописи — это искусство письма во всех смыслах этого слова: система знаков, рассказ о том, кем ты был и кем надеешься стать.

Клим смотрел на склонившуюся к его плечу женщину, и от внезапного восторга и вдохновения у него замирало сердце. Вот оно — переливание священного огня, передача мысли на расстоянии…

Глава 4

Благодетель

1

Матвей Львович Фомин, председатель Продовольственного комитета, стоял, опершись локтями на перила веранды, и смотрел на танцующие пары — весь сопревший, с горлом, стиснутым воротничком, с плечами, отдавленными заботами.

Край солнца просвечивал сквозь серые облака, как красная подкладка на взрезанной генеральской шинели. Матвей Львович поманил к себе метрдотеля.

— Кто это? — спросил он, не называя имен и даже взглядом не показывая на чужака.

— Он первый раз здесь. Пришел с Любовью Антоновной Саблиной.

— А где Любочка?

— Только что убежала. Сказала, что по счету заплатит ее кузен.

— Стало быть, это прокурорский блудный сын? Из Аргентины?

— Вероятно-с.

Так-так… Матвей Львович еще ни разу не видел Нину в бальном платье. Для него — тяжелого, сорокапятилетнего — она всегда была в черном. Она клялась, что никогда не снимет траур, но, кажется, графинечка передумала и решила отправиться на охоту за прокурорскими сокровищами.

Матвею Львовичу некогда было разбираться еще и в этом. Сегодня ехать в Питер — мрачный город, заваленный шелухой от семечек, загаженный солдатской толпой, бьющей витрины «для праздника». Немцы подступали, и Временное правительство затеяло «разгрузку Петрограда» — облегченный вариант эвакуации. Часть учреждений высылалась в Нижний Новгород: значит, будут казенные субсидии на продовольствие — главное, не упустить их.

Деньги для Продовольственного комитета надо было добывать под любым предлогом. Матвей Львович наверняка знал, что зимой в Нижнем Новгороде будет голод. Дурная хлебная монополия привела к тому, что крестьянам стало невыгодно продавать хлеб государству, и они перегоняли его на самогон.

Петроградские идиоты надеялись сбить цены, а в результате создали дефицит: если раньше хлеб был дороговат, то теперь он начал пропадать.

Все от безграмотности! После Февральской революции в органы власти набились бывшие политические эмигранты, ссыльные и политкаторжане, ни черта не смыслившие ни в экономике, ни в политике, ни в производстве. Орали на митингах — все партии разрешены, да здравствует сознательность граждан, свобода и социализм! Будет вам свобода, сукины дети, доиграетесь!

Дезертиры объединились вокруг большевиков — левой партеечки, про которую совсем недавно никто и не слыхал. Они засели в Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов и в открытую призывали к государственному перевороту: вот придем мы к власти, отберем у буржуев собственность, и сразу конец войне, конец безработице, и каждому булка с изюмом. С каких шишей? Кто за все это будет платить? Вы сами? Ваш ненаглядный рабочий класс? Ну-ну…

Марксисты-теоретики пытались разбить «старый мир»… Поздно, господа: его уже до вас разбил всеобщий паралич воли и разума. Матвей Львович знал это, но все равно спасал то, что можно. Хотя бы эту нежную, будто акварелью нарисованную девочку — Нину Васильевну.

2