Аргентинец - Эльвира Барякина (2011)

Глава 1

Блудный сын

лето 1917 года

1

В порту Буэнос-Айреса Клима Рогова провожали всей редакцией.

— С ума сошел — ехать в Россию! — ахала корректорша Росита Эскалада, чернобровая сеньора с нежным сердцем. — Там война и беспорядки — избави нас Святая Дева от таких напастей!

Клим уверял ее, что ничего страшного с ним не случится: февральская революция в Петрограде была бескровной, царь добровольно отрекся от престола, и теперь в России установилась власть либерального Временного правительства. А что до войны — так она идет вдоль западных границ, за сотни верст от Нижнего Новгорода, куда он направляется.

— Не забывай, у тебя всего три месяца отпуска, — повторял главный редактор. Клим был любимцем читающей публики и его сатирические заметки приносили газете La Prensa[1] немалые деньги.

— Будет ужасно обидно, если немцы потопят твой пароход, — подначивали Клима собратья-журналисты.

Он в сотый раз повторял, что немецкие подводные лодки патрулируют Атлантику, а он едет в обход, через Тихий океан.

Напутствия, объятия, клятвы отправлять телеграммы из каждого порта… Сеньора Эскалада утирала глаза и обещала молиться за Клима перед сном.

До Владивостока он добрался без приключений и там сел на поезд.

Клим не был в России десять лет. Волновался, приглядывался, морщился: «О, черт… черт…», когда видел загаженные полустанки и неграмотных солдаток, приходивших узнать о положении на германском фронте.

Тревога пополам с нежностью: страна завралась, запуталась. На каждом углу митинг, на каждом заборе — плакаты, где ярче всего — слово «долой». И тут же восхитительный запах сосновых лесов; вокзальные часы, играющие «Коль славен наш Господь в Сионе»; девочка, принесшая туесок крыжовника: «Купите, дяденька!»

Путешествие затягивалось. Забастовки железнодорожников — бессмысленные и грабительские — вконец истерзали транспорт. В Самаре поезд в очередной раз встал — путейцы требовали отставки какого-то министра.

Потеряв последнее терпение, Клим ринулся к начальнику станции:

— У меня уже половина отпуска ушла на дорогу. Хоть какие-то поезда ходят?

Тот только руками развел:

— Ничего не ходит, сидите и ждите. Или пересаживайтесь на пароход.

Клим нанял лихача и понесся к пристаням. Кассы были заколочены, у крыльца слонялись дезертиры в рваных шинелях. После революции солдаты полками снимались с фронта, переделывали винтовки в обрезы и отправлялись по домам. Воевать за царя и Отечество уже никто не хотел.

— Гранаты, револьверы надо? — подмигнул Климу веселый солдат с подкрученными усиками.

— Да это иностранец! — отозвался кто-то. — Вон у него все чемоданы в заграничных марках. Нужны ему твои гранаты…

Клима все принимали за иностранца: светлый костюм, лицо по-актерски бритое, по-южному загорелое, нерусская стрижка с длинной челкой.

— Мне билет до Нижнего требуется, — произнес он.

— Ба, да он по-нашему говорит! — изумились солдаты. — Откуда ты, мил человек?

— Из Аргентины.

Они никогда не слышали о такой стране. Клим объяснил, что она находится в Южной Америке; когда в России лето, там зима; жители — эмигранты из разных стран, но все говорят на испанском языке.

— А народ у вас богатый?

— Приезжим поначалу несладко, но выбиться в люди можно.

Над рекой раздался пароходный гудок.

— Беги, а то «Суворов» тебя ждать не будет, — сказал веселый солдат. — Может, тебе свидетельство о ранении надо? Купи, а то жрать охота, мочи нет.

Пообещав рубль на чай, Клим велел дезертирам тащить багаж на пристань.

Трехпалубный красавец «Суворов» уже стоял под парами. У сходней милиционеры с красными нарукавными повязками сдерживали толпу баб:

— Не велено пускать на пароход!

Те ругались:

— Чего народ зря томите? У нас билеты куплены…