Он уходя спросил - Борис Акунин (2022)

– А, снова вы, – говорит он. – С недобрым утром. Кажется, всё? Доспорим на том свете?

– Почему вы думаете? – вздрагиваю я. – Говорят, нас просто перевозят – нужно освободить камеры для новых.

– Ну, сейчас не прикончат, так чуть позже, – пожимает он плечами. – Я, однако, полагаю, что сейчас. Увозят за город, в какие-то овраги и там же закапывают. Революция, Василий Иванович. Сначала сожрет нас с вами, потом начнет жрать своих. По-другому не бывает.

И отворачивается. Должно быть, считает, что вчера мы наговорились достаточно.

Вчера я увидел Воронина, когда меня доставили в так называемый «накопитель» (ну и словечко). Я сразу узнал рокового человека, четыре года назад сломавшего мою судьбу. Я часто о нем думал. А вот Константин Викторович, для которого я был мелким камешком, отброшенным с дороги, не тотчас вспомнил, кто я такой.

Мы простояли в очереди на регистрацию два часа. Было время для беседы.

– Вот где довелось встретиться, – сказал бывший вице-директор. – Вы меня, вероятно, ненавидите? Признаться, я тогда испытывал перед вами неудобство, но другого выхода у меня не было. Теперь могу объяснить. Всё это уже не имеет важности – как прошлогодний снег.

После выстрела в Сараево мне стало ясно, что неизбежна война. Такая, какой еще не знавало человечество. И мы, Россия, к ней не готовы. Реформа армии не завершена, перевооружение не закончено, а самое страшное, что в самой сердцевине государства поселилась гниль, разъедающая и ослабляющая страну. Самодержавная империя держится на вере в самодержца, помазанника Божия. И если пропадает не только вера, но даже уважение, если сияние престола меркнет, замазанное грязью и скандалом, всё рушится. Как это в конце концов и произошло. Россию погубили не военные неудачи и не экономические тяготы. Всех в конце концов затошнило от монархии, которой правят «царь Николашка», «царица Сашка» и «бес Гришка». А теперь вообразите, что в июне четырнадцатого года, на пороге тяжелейшего военного испытания, вдруг разразился бы чудовищный скандал. Оказывается, наследника престола спасали, убивая других детей. Куда там мифическим евреям с кровью христианских младенцев!

Воронин разволновался от воспоминаний, повысил голос. На него стали оборачиваться, и он перешел на сердитый шепот.

– Вы с вашим расследованием и вашими, извините, куриными мозгами устроили бы диверсию, которая разнесла бы в клочки весь авторитет наивысшей власти. И когда! В канун всемирной катастрофы! Вломились бы со своими разоблачениями, как слон в посудную лавку, а ведь этой лавкой было наше с вами государство!

– Вы могли бы мне тогда объяснить про войну и про грозящую стране катастрофу, – упрекнул его я. – Но вы предпочли меня выполоть, как сорняк. А я не сорняк!