Полоса черная, полоса белая - Екатерина Островская (2019)

Ерохин поднялся и направился в сторону своего дома, точнее, в сторону дома тетки: идти-то всего минут двадцать. Но, не пройдя и половины пути, он повернулся и через темные дворы побрел к домику, где в своем подвальчике обитал Калоша. Еще сегодня утром он проснулся у себя дома, потом туда пришел Акоп — так начался день, который обоим не принес ничего хорошего. Да и у самого Ерохина день не задался. Его уволили… А может, это и лучше, что уволили. Он мент, а не охранник.

Вход в мастерскую сапожника был огорожен желтой лентой, дверь была закрыта и опечатана. Делать тут было нечего.

Сергей пошел вдоль дома, и сразу наткнулся на ту самую женщину, которую уже видел здесь сразу после того, как обнаружил убитого Акопа.

Похоже, и она его узнала. Поймав его взгляд, отшатнулась.

— А что здесь произошло? — спросил он весело, как будто только что размышлял о чем-то очень смешном.

— Так это… убили тут армянина, который обувь всему дому ремонтировал. Так вы же…

— Так я же ему обувь в ремонт сдал. Я приходил утром — закрыто было… Сейчас гляжу: ленточка. А кто убил-то? Нашли убийцу?

— Так сбежал он. Искать-то будут и найдут.

— Так кого искать?

— Да Лешу, который здесь жил. Дворник. Тихий такой с виду, а вон каким оказался. Он ведь уголовник, как только теперь выяснилось, в тюрьме долго сидел. А мы-то ему доверяли. Что-то с Акопом, видать, не поделили. И он его прикончил.

— Ужас, — покачал головой Ерохин, — а как мне ботинки свои получить? Дорогая обувь. «Оксфорд» называется. Светло-бежевые такие.

— Я уж не знаю. Вам теперь в полицию надо… А знаете что? Обратитесь-ка лучше к нашему участковому.

— Кто у вас теперь?

— Тот же, что и был. Он лет двадцать на участке.

— Тарасенко, что ли? А разве он не на пенсии?

— А что ему на пенсии делать? У нас тут место тихое. За пять лет в нашем доме всего второе убийство. Да как-то и не верится, что Леша это сделал, но ведь он в тюрьме сидел.

— Да он не за убийство сидел, — произнес Ерохин, — я сам из полиции, знаю точно. Он ведь известным бизнесменом был. Но ни особняков, ни яхт… Все для народа. Поставлял на строительство кольцевой дороги щебень и песок, а подрядчики и городские чиновники рассчитались с ним фальшивыми векселями. Он пошел их в банк на деньги обменивать, там его и скрутили. Сделали нищим и в тюрьму на восемь лет. А чиновники эти теперь жируют на его деньги и радуются. Особняки себе строят, яхты покупают…

— Правда? — не поверила старушка.

— Истинный крест, — перекрестился Ерохин, — это я вам как оперативный сотрудник говорю. Прокуратура, судьи, адвокаты — все знали, что Калошин не виновен, а все равно упрятали.

— А может, и его теперь, как Акопа? — шепнула старушка.

Сергей пожал плечами.

А старушка его внимательно осматривала, потом махнула рукой и приблизилась, переходя на шепот:

— Ну, ты не очень-то на полицейского похож, скорее на милиционера, а потому я тебе вот что скажу. И пусть меня за такие слова тоже сажают. Революцию надо делать, можно даже без КПСС. Выберет народ нового Ленина… А лучше — такого, как Сталин, и всех этих чиновников к ногтю…

— Лучше к стенке.

— Можно и туда. Но сначала — отобрать у них то, что они нахапали. Яхты у них, говоришь. А мой дед — сорок шесть лет трудового стажа, все мечтает себе лодку надувную купить. А надувать-то ее уже нечем. Воздуха народу не хватает. А так выдадут ему реквизированную яхту Абрамовича — и лови себе рыбку на здоровье, большую и маленькую.

Глава пятая

Несмотря на выходной, участковый Тарасенко находился в помещении опорного пункта.

— О-о, — сказал он, увидев Ерохина, — сколько лет. Ты проходи. Я тут один, а одному сам знаешь… Слышал, что у меня на участке случилось сегодня?

— Местные жители уже просветили.

Участковый вышел из-за стола и пожал руку гостя.