Гнилое яблоко - Литтмегалина (2020)

Позже, сидя в своей комнате и закрывая ладонями уши, в которых все еще звучали вскрики Миико, я убеждал себя, что Громадина сбежал от стыда за неспособность помочь моему другу. Возможно, как мой личный защитник, Громадина имел право спасать только меня или хотя бы кого-то близкого мне по крови. Даже если и так, я не мог на него не сердиться.

В дом Миико я больше не приходил.

Оторвавшись от своих мыслей, я увидел, что небо начинает краснеть. Мягкий закатный свет, обрамляя торчащие травинки, немногочисленные деревья поблизости и множество их далее, размыл линии и создал ощущение нереальности окружающего, словно я смотрел на фотографию сквозь оранжевый фильтр.

Не помню, когда я был настолько усталым. Наверное, никогда.

Второй день подходил к завершению. А вот когда завершатся наши шатания по Долине, сказать сложно. 132-е шоссе проходило поперек карьера, и, возможно, за день мы достигли бы противоположной стороны. Мне не терпелось вернуться в нормальный мир. Местный однообразный пейзаж начинал меня угнетать. Сейчас же, из-за очередной прихоти Отума, мы двигались вдоль карьера, и сколько дней так можно идти… Урлаку известно.

– Отум, – подал я голос, – надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Что там с туннелем дальше по 132-му шоссе?

– Тоже перекрыто. Но я знаю лазейку.

– Смотрите, – Миико указал на серый круг пепла среди травы, поблизости от которого валялось несколько красных оберток от шоколада, как та, что мы видели на входе в долину. – Те были здесь.

Приблизившись к кострищу, Отум раздраженно пнул закопченную жестянку.

– Странно, – продолжил я, не отвлекаясь от темы. – Вместо того, чтобы перекрывать участок шоссе, неужели не правильнее было починить туннель?

Отум, присевший на корточки у кострища, проигнорировал мой вопрос, лишь посмотрел на меня снизу вверх. Положив ладонь в центр пепельного круга, он прокомментировал:

– Земля совсем остывшая.

В сумерках мы дошли до рощи, где остановились на ужин и ночлег.

Отум долго разжигал костер из отсыревших веток, ругаясь вполголоса. Я попытался, и у меня занялось с первой спички, после чего я предпочел отойти подальше, потому что уязвленный Отум готов был двинуть мне по шее.

Мой взгляд упорно приклеивался к голой спине Отума, снявшего футболку – холод его не пробирал, как и усталость. Разгорающийся костер отбрасывал на его кожу красные отблески. Я заметил длинную татуировку на внутренней стороне левого предплечья Отума. Только имя: «Гардата». Кто ему этот Гардата? Бывший друг? Интересно, Отум хоть кого-нибудь любит или любил по-настоящему? Я не мог представить его нежным с кем-то, остающимся с кем-то надолго.

Наплевать на Отума.

У меня в голове был один Громадина, но стоило мне бросить взгляд на Миико, как мои мысли переключились на него. Миико сидел, обессиленно прислонившись к дереву спиной и низко надвинув на лицо свою полинявшую красную кепку. Определенно, с ним творилось что-то не то. Я сел рядом и, вытянув ноги, почувствовал, что ни в жизнь теперь не встану. Еще бы лучше лечь… валяться, как гнилое бревно.

– Что с тобой?

– Просто устал, – бесцветно ответил Миико.

Чем хуже было Миико, тем безразличнее он выглядел. Сейчас у меня не было сил спорить с ним о нем же, и я просто стянул с него кепку. Красные пятна, которые я видел на его лице прежде, сошли, и их сменила бледность. Хотя к вечеру заметно потеплело, а наша одежда подсохла, губы Миико оставались фиолетовыми.

Я выдавил улыбку.

– Ну и видок у тебя. Как себя чувствуешь?

– Объявляю тебя главным по кастрюлям, детка, – встрял Отум, но я не обратил на него внимания.

– Не знаю, – промямлил Миико с искренней растерянностью. Ему всегда было сложно отвечать на такие вопросы, как будто телесные сигналы едва доходили до его мозга, а те, что добирались-таки, в пути до того перепутывались, что уже не разберешь, какой откуда. – То жарко, то холодно.