Гнилое яблоко - Литтмегалина (2020)

Окончательно выздоровевший и, вследствие начавшихся в Рарехе процессов, бездомный, я был оставлен в Закатонне и по настоянию Деметриуса поселен в комнату по соседству с его спальней. Два помещения соединяла скрытая смежная дверь, что позволило нам шляться друг к другу по ночам, не привлекая ничье внимание. Все же наши предосудительные отношения были обнаружены, когда правитель выбрал весьма неудачное время, чтобы проведать, как там сын. Поскольку как раз в тот момент во рту у меня находился член Деметриуса, я оказался неспособен предоставить убедительное объяснение, выставляющее все происходящее забавным недоразумением. Деметриуса же гораздо больше волновало, что он не успел кончить.

Впрочем, свежие откровения о наклонностях Деметриуса уже не смогли пробить закаленную потрясениями отцовскую психику. Несмотря на мой статус любовника его сына, правитель принял меня с поразительной теплотой. Причину этого он сформулировал сам в своей излюбленной фразе (обычно сопровождающейся похлопыванием по плечу): «Хоть ты у меня нормальный».

Спустя три года Миико по-прежнему существует для меня, где-то вне времени и пространства. Я принял факт его смерти, но я никогда не поверю в его несуществование. В этом есть определенное утешение… он потерян, но не полностью. И все же мне не хочется думать, что его голос сейчас сплетается с голосами Долины. Внутри меня, глубоко в сердце, всегда остается сдавленная тоска. Вместе с тем, когда я вспоминаю Миико… я чувствую разъедающий яд разочарования. Он предал меня. Не по его собственному желанию, нет, но потому, что был тем, кто он есть.

Будь я внимательнее и честнее, я бы еще до событий в Долине признался себе, что замечаю бездну в черных зрачках Миико. Иногда его заполняли боль и горечь, чаще – тихая злость, но любви в нем оставалось все меньше, и в итоге он превратился в нечто, в чем любовь в принципе существовать не могла. Он равнодушно впитывал в себя окружающую грязь и, загнивая, превращался в грязь сам. «Дитя зла», – с усмешечкой сказал о нем когда-то Деметриус, и сейчас я понимаю, что он имел в виду. Миико не стремился спасти себя, он ввергал себя в смерть. И это то, что я презираю в людях – готовность отдать себя смерти.

Все же Миико был моим первым другом. Я любил его, потерял его и уже никогда не смогу его забыть. В памяти Деметриуса Миико едва ли бы задержался, но… чувство вины как гвоздь – если уж вошло глубоко, голыми руками не вытащить.

Признания Миико, которым я отказался верить в Долине, оказались правдой. Тело его отца было найдено в их доме, в коридоре возле стенного шкафчика. Там же валялся молоток с кровавыми отпечатками пальцев Миико на рукоятке. Я могу представить, как все случилось, с пугающей отчетливостью – иногда мне даже кажется, что я был там. Но едва ли я когда-то сумею понять, что творилось в голове Миико.