Мемуары папы Муми-тролля - Туве Янссон (2018)

— Не разрешай ему курить! — завопил Снифф. — Хемулихина тётка говорит, что от этого дрожат лапы, желтеет морда и лысеет хвост!

— Да ладно, — сказала Муми-мама. — Муми-папа курит всю свою жизнь и, как видишь, до сих пор не пожелтел и не облысел. Всё, что нравится, полезно для желудка.

Муми-мама зажгла папину трубку и открыла окно, чтобы впустить вечерний бриз с моря. А потом, насвистывая, ушла на кухню варить кофе.

— Как вы могли забыть Шусселя при спуске на воду? — с упрёком спросил Снифф. — Ему удалось потом навести порядок в своих пуговицах?

— Ещё как, и не раз, — ответил Муми-папа. — Он то и дело изобретал новые способы сортировки. Раскладывал их по цветам, по размеру, по форме, или по материалу, или по тому, насколько они ему нравятся.

— Как здорово… — мечтательно проговорил Снифф.

— А вот меня огорчает, что у моего папы вся пижама перепачкалась в желе, — сказал Снусмумрик. — В чём же он потом спал?

— В моей, — ответил Муми-папа, выпуская к потолку большие облака дыма.

Снифф зевнул.

— Пошли охотиться на летучих мышей? — предложил он.

— Пошли, — согласился Снусмумрик.

— Пока, папа, — сказал Муми-тролль.

Муми-папа остался на веранде один. Он немного подумал, потом достал ручку и продолжил писать о своей молодости.

На следующее утро тётка Хемулихи была в чертовски хорошем настроении. Она разбудила нас в шесть и бодро протрубила:

— Доброе утро! Доброе утро!! Доброе утро!!! Все за дело! Начинаем! Сперва небольшой конкурс по штопке носков — да-да, я заглянула в ваши ящики. Потом несколько воспитательных игр в награду. Ну, что полезного у вас сегодня на завтрак?

— Кофе, — сказал Шуссель.

— Каша, — поправила его тётка. — Кофе пьют только в дряхлой старости.

— Я знавал кое-кого, кто умер от каши, — пробормотал Юксаре. — Поперхнулся и погиб от удушья.

— Интересно мне, что сказали бы ваши мамы и папы, узнай они, что вы пьёте кофе, — сказала тётка Хемулихи. — Они бы рыдали! А как обстоят дела с вашим воспитанием? Вы воспитанные? Или как родились дикими, так и остались?

— Я рождён под совершенно особенными звёздами, — не преминул вставить я. — Меня нашли в маленькой ракушке, выстланной бархатом!

— Я не желаю, чтобы меня воспитывали, — твёрдо произнёс Фредриксон. — Я изобретатель. Я делаю что хочу.

— Простите! — вскрикнул Шуссель. — Но ни мама моя, ни папа вовсе не рыдают! Они погибли во время генеральной уборки!

Юксаре грозно набивал трубку.

— Ха! — сказал он. — Не люблю распоряжений. Сразу вспоминается сторож в парке.

Тётка Хемулихи смерила нас долгим взглядом. Потом медленно выговорила:

— С сегодняшнего дня я буду о вас заботиться.

— Не надо, тётенька! — закричали мы в один голос.

Но она покачала головой и произнесла ужасные слова:

— Это мой нехемульский Долг! — и отправилась на нос корабля — явно затем, чтобы выдумать для нас что-то адски воспитательное.

Мы забрались под тент от солнца, натянутый на корме. Нам было очень себя жалко.

— Отсохни мой хвост! Чтобы я ещё хоть раз кого-нибудь спас в темноте! — воскликнул я.

— Вовремя опомнился, — сказал Юксаре. — От этой тётеньки чего угодно жди. В один прекрасный день она выкинет мою трубку за борт и заставит меня работать! Её ничего не остановит!

— А Морра, случайно, не вернётся? — с надеждой прошептал Шуссель. — Или ещё кто-нибудь, кто любезно согласился бы съесть эту тётку? Простите, это прозвучало грубо, да?

— Да, — сказал Фредриксон. Но тут же серьёзно добавил: — Но в чём-то ты прав.

Мы погрузились в молчание, полное сочувствия к себе.

— Был бы я большим! — наконец воскликнул я. — Большим и знаменитым! Тогда мне любая тётка была бы нипочём!

— А как стать знаменитым? — спросил Шуссель.