Тайна леди Одли - Мэри Брэддон (2009)

— Да, — промолвила, вздохнув, мисс Морли. — Вы хотите, чтобы время бежало быстрее?

— Хочу ли я? — вскричал Джордж. — А вы разве нет?

— Едва ли.

— Но разве в Англии нет никого, кого вы любите? Разве никто не ждет вашего приезда?

— Я надеюсь на это, — мрачно ответила она. Некоторое время они молчали, он курил сигару с яростным нетерпением, как будто своим беспокойством мог ускорить ход судна, она смотрела на угасающий свет грустными голубыми глазами; глазами, поблекшими от чтения книг с мелким шрифтом и точной швейной работы; глазами, которые, возможно, поблекли от слез, тайно пролитых в безмолвные часы одиноких ночей.

— Взгляните! — неожиданно воскликнул Джордж, указывая в другую сторону, чем та, куда смотрела мисс Морли. — Там новая луна.

Она подняла глаза к бледному серпу молодого месяца, сама почти такая же бледная и безжизненная.

— Мы увидели его в первый раз. Нужно загадать желание! — сказал Джордж. — Я знаю, чего хочу.

— Чего?

— Чтобы мы быстрее добрались до дома.

— А я хочу, чтобы нас не постигло разочарование, когда мы туда доберемся, — печально ответила гувернантка.

— Разочарование!

Он вздрогнул, как будто его ударили, и спросил, что она имела в виду.

— Я имею в виду следующее, — она говорила быстро, с беспокойным движением своих тонких пальцев. — Я хочу сказать, что по мере завершения этого долгого путешествия, надежда угасает в моем сердце: меня охватывает болезненный страх, что в конце не все будет благополучно. Чувства человека, с которым я должна встретиться, могли измениться; или он мог сохранить свое чувство до того момента, когда увидит меня, и затем в мгновение ока утратить его при виде моего бледного изможденного лица, а ведь меня считали хорошенькой, мистер Толбойс, когда я уплывала в Сидней пятнадцать лет назад; или жизнь могла сделать его корыстным и эгоистичным, и он мог желать встречи со мной только из-за тех сбережений, что я сделала за пятнадцать лет. Опять же, он мог умереть. Он мог быть вполне здоров еще за неделю до нашего прибытия, а в эти последние дни мог подхватить лихорадку и умереть за час до того, как наш корабль бросит якорь. Я все думаю об этом, мистер Толбойс, эти сцены мучительно проносятся в моем воображении по двадцать раз за день. Двадцать раз в день! — повторила она. — Да что там, по тысяче раз в день.

Джордж Толбойс стоял недвижимый с сигарой в руке и слушал ее так напряженно, что когда она произнесла последние слова, его напряжение спало, и он уронил сигару в воду.

— Подумать только, — продолжала она, больше разговаривая сама с собой, чем с ним. — Подумать только, оглядываясь назад, как я была полна надежд, когда корабль отплыл, я совсем не думала о разочаровании, но представляла радость встречи, слова, которые он скажет, интонацию, взгляды; но этот последний месяц путешествия, день за днем, час за часом, мое сердце сжимается, мечты угасают, и я страшусь конца, как будто знаю, что еду в Англию на похороны.

Неожиданно молодой человек повернулся к своей спутнице, на лице его была тревога. В бледном свете луны ей было видно, что кровь отлила от его лица.

— Какой я дурак! — воскликнул он, ударив сжатым кулаком по поручню. — Какой же я дурак, что испугался! Почему вы приходите и говорите мне это? Почему вы приходите и пугаете меня до смерти, когда я еду домой, к женщине, которую люблю, к девушке с чистым сердцем, в которой я уверен, как в себе самом? Почему вы приходите и пытаетесь навязать мне подобные мысли в то время, как я еду домой, к моей любимой жене?