Его игрушка - Оливия Лейк

Он разложил инструменты и, достав острый скальпель, посмотрел на меня.

— Не бойся, аборт относиться к простейшим хирургическим манипуляциям.

Нет! Нельзя этого допустить!

— Гэвин, это должны делать профессионалы! Ты ведь можешь навредить мне! — зачастила я. Он одержим Дэйдрой, на это нужно давить. — Вдруг начнутся осложнения. Давай поедем в клинику.

— Не бойся, я знаю, что делаю, — он снова улыбнулся и достал шприц.

— Что это? — едва справляясь с дыханием и паникой, выдохнула я.

— Анестетик. Ты заснешь, — он набрал пять кубов и приблизился ко мне, — а проснешься другой: обновленной и свободной. Ты станешь Дэдэ.

— Я не Дэдэ! — не выдержав, крикнула я. Не позволю вколоть мне эту гадость! Я должна бороться! — Не подходи ко мне, больной ублюдок!

Гэвин нахмурился, но мне было плевать. Игра в покорность не дала результатов, тогда я буду собой: буду драться и защищаться!

— Перестань! — изумленно велел Гэвин, когда я начал лягаться и брыкаться, не позволяя ему подойти.

— Не прикасайся ко мне! — кричала я, отталкивая свободной ногой и царапая ногтями.

Я сражалась со всей ненавистью, жаждой жизни для себя и детей, но Гэвин мужчина и он сильнее

— Сука! — выругался он, когда я до крови прокусила ему руку. Он наотмашь ударил меня по лицу: я отлетела к изголовью, больно ударившись затылком, а левая сторона лица тут же онемела. Я попыталась сконцентрироваться и лягнуть его ногой, но Гэвин уже вонзил шприц через штанину. Подонок!

Я заплакала. Снотворное сразу начало действовать. Боже, помоги мне. Помоги, молю! И бог услышал меня. Может, не он. Но внизу раздался грохот, словно дверь с петель выбили. Гэвин подорвался, опасливо косясь на выход.

Сознание уплывало, но я слышала топот ног, и видела, как Гэвин бросился к столику, хватая скальпель.

— Помогите! — хотела крикнуть, но изо рта донесся жалкий шепот. Кто-то с ноги распахнул дверь.

— Всем оставаться на местах. Бросить оружие!

— Я не отдам ее тебе! — услышала через пелену, окутавшую с ног до голову. Гэвин бросился ко мне. Прозвучал выстрел. Последнее, что помню — лицо Джейсона и нежное прикосновение к щеке. Глаза закатились и меня поглотила ночь.

В следующий раз я увидела свет уже в больнице. Что-то я зачастила сюда. Плохая тенденция. Я попыталась позвать кого-нибудь, но из горла вырвался только сиплый кашель. Кажется, жива. Это хорошо. А дети? Дети?

— Софи, — услышала знакомый низкий баритон. Джейсон? Боже, Джейсон! Я помнила его лицо, взволнованное, бледное, надо мной склонившееся. И он называл меня по имени, моему имени! — Очнулась? — Он погладил меня по волосам, обеспокоенно вглядываясь в лицо.

— Дети? Они в порядке? — прохрипела я.

— Да, — слабо улыбнулся он и напоил меня водой.

— Джейсон, прости нас. Мы так виноваты перед тобой. Я виновата, — поправилась тут же. Дэйдра больше никому ничего не должна, а вот я…

— Софи…

— Наш обман невозможно простить, я знаю.

— Софи…

— Послушай, — я уже не могла остановиться. Эта ложь накипела во мне, и мне необходимо было очиститься, сорвать чужую личину. Снова стать собой. — Я хочу, чтобы ты знал: соглашаясь стать Дэдэ, я не думала, что все выйдет так! Она была беременна, точнее, не была, но сказала, что была, и что ты ее убьешь, если узнаешь. А мне нужна была помощь, которую она обещала. Не для меня, для отца. Я знаю, что это не оправдывает меня, но…

— Да замолчишь ты наконец! — взорвался Джейсон, и я притихла, удивленно хлопнув глазами. — Софи… — но ему снова не дали сказать: в дверь коротко постучали, и на пороге появился офицер и детектив в штатском. Я поняла это по значку, висевшему на шнурке.

— Мисс Хантер, — серьезно начал он. — Меня зовут Кристофер Мэдан. Я из полиции.

— Меня посадят в тюрьму? — тихо спросила, переведя взгляд на Джейсона. Неужели из-за нашей аферы?.