Две недели жизни под одной крышей с любимым, но таким далёким от тебя человеком, который, вдобавок, заявляет, что ненавидит тебя, это слишком даже для меня. Радует только одно - Китнисс с головой ушла в наших детей и больше не вспоминает про Гейла.

Гейла.

Чтобы он провалился!

Сижу в коридоре. Жду звонка от доктора Аврелия. Наконец-то долгожданная трель. Новые лекарства, рекомендации. Запрет на правду про смерть Прим всё ещё остаётся в силе. Доктор Аврелий всерьёз опасается, что именно эта новость, не подкреплённая воспоминаниями о том, что Китнисс уже смогла пережить это горе, может вызвать сильнейший рецидив и вернуть мою жену к тому же самому психологически деструктивному состоянию, в котором она находилась в Капитолии, непосредственно после гибели Прим.

- И займитесь, наконец, с ней сексом!  - такой настойчивой рекомендации от доктора Аврелия я никак не ожидал.

- То есть, как сексом? Она же меня видеть не хочет. Мы спим с Китнисс в одной комнате только потому, что одной сложно справиться с сыном ночью.

- Пит, поймите. Несмотря на амнезию, у Китнисс должна сохраниться тактильная память. Ваши руки, ваш запах. За двадцать лет брака всё это у неё уже на подкорке. Заметьте, тактильная память уже сработала в случае с детьми. Китнисс же, несмотря на потерю памяти, кормит вашего сына грудью? Не отталкивает дочку?

Улавливаю в словах доктора Аврелия логику. Когда я две недели назад со злости и отчаяния поцеловал Китнисс, она мне ответила. Сначала. И только потом дала пощечину. Но надо смотреть правде в глаза…

- Боюсь, это исключено, доктор. Она меня к себе ближе, чем на метр не подпускает. Не насиловать же мне её.

- Я бы, на вашем месте, не стал исключать и этот вариант, - не могу понять, шутит психиатр Китнисс, или говорит серьёзно. – Поверьте, молодой человек, ваша жена вам потом за это только спасибо скажет.

- Не уверен, - не весело хмыкаю я и тут же выбрасываю этот совет из головы.

***

- Зашибись! Мой лечащий психиатр только что посоветовал Питу Мелларку изнасиловать меня, чтобы я ещё ему за это потом «спасибо» сказала! – хожу, как загнанный зверь по спальне, от возмущения и страха не могу найти себе места.

Пит во время телефонного разговора стоял спиной к лестнице, поэтому не заметил спускающуюся меня. Но это дело не меняет! Даже то, что он отказался от этой бредовой идеи (вот за что ему действительно огромное человеческое спасибо), не облегчает мне участь. А вдруг он опять разозлиться и передумает? Что тогда? Я ведь Мелларку даже отпор дать не смогу – он раз в десять меня сильнее! И не помощь не позовешь. Что такого, что муж занимается сексом со своей законной женой, с которой до этого двадцать лет в одной постели спал? Даже если кто и прибежит на мои крики, вмешиваться точно не станет.

Нет! Надо бежать отсюда! И чем скорее – тем лучше!

Единственная причина, почему я ещё не сбежала из этого дома – дети. Я не могу их бросить. Они так меня любят! И я… я тоже люблю их. На каком-то непонятном инстинктивном уровне. Они ведь не только его, но и мои. К тому же я всё ещё кормлю Мэтью грудью. Однако и сидеть сутками дома, у меня тоже нет больше сил.

Однажды утром, воспользовавшись тем, что Мелларк уходит на работу, я беру детей и иду в свой старый дом. Какого же моё удивление, когда на его месте я обнаруживаю лишь небольшие руины и те, уже давно поросшие мхом и травой. Там, где раньше была кухня, растёт довольно высокое деревце. Чтобы вырасти такому нужно минимум лет пятнадцать - двадцать.

Всё те же двадцать лет.