Погребенные - Кай Майер (2017)

Именно Пиобб рассказал Джиллиану о театре ужасов «Гран-Гиньоль», одном из самых известных бульварных развлечений города. Люди отовсюду стекались на улицу Шапталь, в четырехэтажное здание с белым фасадом и строгими колоннами у входа. Рядом стояли деревянные афишные тумбы. Вниманию публики предлагались пьесы вроде «Экспериментов доктора Лорда» или «Маркиза де Сада». Характеры героев этих незамысловатых историй были выписаны совершенно топорно. Зато на сцене разыгрывались пытки и убийства, зрителям демонстрировали ванны с кислотой и ошибки хирургов. Последнее – самая популярная и самая омерзительная часть репертуара.

Однажды, в свободное от работы в лавке Пиобба воскресенье, Джиллиан стоял около театра, как вдруг к нему подскочил какой-то человек и смерил взглядом с ног до головы. На лице его тут же отразилось восхищение, так хорошо знакомое Джиллиану. Незнакомец представился: Макс Мори, основатель, руководитель, автор и режиссер многочисленных постановок в театре «Гран-Гиньоль».

Мори взял Джиллиана в театр буквально с улицы, и тот согласился скорее шутки ради, а не потому, что действительно верил в свой актерский талант. Так гермафродит, прибывший в Париж без гроша в кармане, уже через несколько недель трудился сразу в двух местах: днем помогал Пиоббу делать стеклянные глаза, а по вечерам играл в театре «Гран-Гиньоль». Роли были почти без текста, и Джиллиан легко совмещал эти два занятия – к немалому удовольствию обоих нанимателей.

Лежа по вечерам в постели, Джиллиан иногда посмеивался над тем, куда завела его судьба. К работе и в театре, и в мастерской он относился с юмором, к тому же решил, что Париж ему нравится не меньше Вены, а может, и больше. Он не отказался бы провести так еще несколько месяцев, а то и год. Жил Джиллиан беззаботно, подружился с чудаковатым Пиоббом, а вот от актеров в театре держался на расстоянии. Многие из них косо поглядывали на дилетанта. Странное воздействие Джиллиана на людей их поражало, но, к счастью, никто не догадывался, что виной тому – двойственная природа, которую он тщательно скрывал.

В тот вечер Джиллиан готовился выйти на сцену театра «Гран-Гиньоль» в шестьдесят первый раз. Зал шумел особенно громко: на сцене безумный ученый ставил жуткие опыты на девственницах, то есть возможностей для демонстрации крови, обнаженной плоти и дурного вкуса было предостаточно. Зал сотрясался от криков и аплодисментов. Те немногие, кто понимал, что все это происходит не всерьез, бурно веселились, а остальные, кому ужас в глазах полуобнаженных актрис казался неподдельным, шумно негодовали и сокрушались. Джиллиан давно раскрыл секрет театра «Гран-Гиньоль»: стоит настроить зрителей не только против негодяев на сцене, но и друг против друга – и о театре будут трубить на всех углах. Успех рос с каждой новой пьесой, не проходило и дня, чтобы театр так или иначе не упомянули в газетах.

Размышления Джиллиана прервал Мори. До выхода на сцену оставалось три минуты. Странно, что режиссер тревожит его в такой момент.

– Тебя там спрашивают, – сказал Мори, кивнув на зал. – Говорят, они твои старые знакомые.

– «Они»? – удивился Джиллиан.

– Да, близнецы, как мне показалось. Очень странная парочка. Спроси при случае, не хотят ли они поступить ко мне: от одного их вида мурашки по спине бегут!

Мори развязно хлопнул Джиллиана пониже спины. Пора на сцену. Джиллиан вышел под софиты, в одной руке он держал отрезанную восковую руку, в другой – деревянный топор.

Несколько минут он старался уследить и за действиями безумного ученого на сцене, и за публикой в зрительном зале. Следуя указаниям ученого, Джиллиан – на этот раз не просто безмолвный слуга – собирал части трупов, составляя из них нового человека, и краем глаза поглядывал в зал.

Стены зала были обтянуты темной тканью, последние ряды едва виднелись в темноте. Посередине с потолка свисали два огромных позолоченных деревянных ангела с блаженными улыбками на устах.