Найти и потерять себя - Натан Файлер (2020)

Мои ожидания становились все скромнее, пока единственным желанием не стало то, чтобы ты был хоть чуть-чуть доволен и не причинял никому вреда. Ты стал таким огромным (что бы они ни говорили, твой набор веса напрямую был связан с антипсихотиками), тебя так сложно было любить под конец, что я не понимала – или не признавала, – как хрупок и уязвим ты был.

Так что главная причина, по которой я пишу эти строки, – я хочу извиниться. Я делала все, что могла, с тобой и для тебя все время, но этого было недостаточно. Я не смогла защитить тебя. Мне хотелось бы вернуться назад и сделать все по-другому.

А еще мне хотелось бы спросить у тебя, что произошло в конце. Так ведь и не ясно, несмотря на расследование. Похоже, что ты упал, ударился головой, и твое сердце просто остановилось, потому что тело было ослаблено алкоголем и лекарствами, которые сейчас мне хотелось бы, чтобы ты никогда не принимал. Я лелею надежду, что ты ушел спокойно, с ясностью и облегчением. Я одновременно рада, что твоя жизнь, какой она была, закончена, и полна печали о твоей смерти.

Целую, мама»

Причины

СЛОЖНО НАЙТИ НУЖНЫЕ СЛОВА, ПРАВДА? Вот с чем мы сталкиваемся постоянно. Сломленные юноши падают замертво в своих квартирах. Джо – не просто цифра в статистике. Но его случай также существует не в вакууме.

Житель Великобритании с диагнозом «шизофрения» имеет ожидаемую продолжительность жизни на 20 лет меньше, чем среднестатистический гражданин[53].

В контексте произошедшего с Джо и того горя, с которым Клэр вынуждена жить каждый день, мои рассуждения о диагнозах и ярлыках кажутся почти абсурдными в своей абстрактности.

Но на самом деле диагноз Джо служит идеальной иллюстрацией. Некоторое время спустя после его смерти диагноз «гебефреническая шизофрения» перестал существовать. Последовательные критики психиатрической диагностики могут видеть в этом победу – доказательство бессмысленности этого и других терминов. В то же время сторонники ее могут принять это за свидетельство того, что наше понимание расширяется и уточняется – подобные диагностические подтипы, утверждают они, не могут адекватно отразить гетерогенность заболевания или осмысленно предсказать его течение и определить лечение[54]. Лучше бросить это и сосредоточиться на настоящей шизофрении.

Истина меняется. Джо тем временем остается мертвым. А Клэр продолжает жить с этим ясным, абсолютным и неизменным фактом.

Так что сейчас я переключу ваше внимание с непрекращающихся споров о том, какой ярлык мы должны навесить (и должны ли вообще) на то или иное расстройство, и начну рассматривать возможные причины «болезни». Почему люди распадаются на части таким образом: почему они теряют связь с друзьями, семьями и реальностью? Что заставляет людей замыкаться в собственном мире, иногда навсегда?

Чтобы попытаться ответить на эти вопросы, нам сначала нужно определить некоторые критерии. Как мы узнали из уже приведенных историй, страдания, причиняемые так называемой шизофренией могут выходить за рамки непосредственных симптомов. Суровая реальность дискриминации, к примеру, может оказаться куда более страшной, чем очевидная неправдоподобность бредовых идей. А перипетии системы здравоохранения, возникающие постоянно по миллионам разных причин, могут стать более важным источником стресса, чем голоса в голове.

Также возможно, как мы выясним ниже, что некоторые из неприятностей, которые мы ассоциируем с проявлениями «шизофрении», на самом деле являются результатом не болезни, а приема медикаментов, призванных от нее лечить.

Мы понимаем, конечно, что катализаторы подобного рода страданий не появляются все и сразу, но нам необходимо с чего-то начать.

Я снова думаю о Джо.

«Джоуи» – так его звал учитель в третьем классе. Счастливый, энергичный, шаловливый ребенок. И, по правде говоря, мысли сами обращаются к моим собственным счастливым, энергичным и шаловливым детям.