Найти и потерять себя - Натан Файлер (2020)

Не останавливаться. Не отдыхать. Сейчас ночь, и Джеймс не спит на своей кровати: он слушает храп, сопение и звуки выходящих газов других кадетов. Но он не спит, потому что он готов ко всему и он получит меч чести. Сирена срабатывает в 5:30, и нужно выходить на парад, но Джеймс убрал парадную форму, которую сержант велит надеть. Она слишком глубоко в рюкзаке. Он упаковал все, он готов. Но сейчас он не готов и другие кадеты одеваются быстрее его. Он бежит к выходу и толкает их. Ему нужно быть первым, быть звеньевым. Он стоит на холодном плацу. Он первый. Еще темно. Он смотрит на пар: пар выходит изо рта. Он в эйфории, у него кружится голова. Сержант велит уйти с плаца, и он марширует в казарму и держит голову прямо.

Все смотрят на него. Они видят, какой он особенный, какой важный. Он марширует через плац, на нем пижама.

Он продержался пять недель.

Психологическое оружие

Нужно было собраться с мыслями. Это что-то вроде теста, ему нужно спланировать побег. Имеет смысл. Также вполне имела смысл непривычная пустота в Сандхерсте этим утром, когда Джеймса, одетого в гражданское, капрал препроводил для сдачи униформы. В офисе командования Джеймс подписал документы, их тут же убрали в серый металлический шкаф.

Он понятия не имел, что подписывает собственное увольнение. Все в Сандхерсте постоянно что-то подписывали. Ничего необычного. К тому же, у Джеймса не было ни единой причины думать, что его выгоняют.

Он был самым лучшим кадетом.

Коридоры и плац были пустынны, потому что здесь начиналась секретная миссия, другие солдаты не должны были ничего знать.

Теперь он сидел в караульном помещении, вглядываясь в карты на стенах. Панель управления полнилась огоньками, кнопками и мониторами. Ему нужно было собраться с мыслями и контролировать дыхание.

Он не мог. Почему так сложно дышать? Глаза наполнились слезами, он глотал воздух, но тот не попадал в легкие. Гипервентиляция. Он порвал на себе рубашку.

Дверь резко открылась, грохнулась о стену. В нее ворвался здоровенный полицейский сержант, он обвил рукой шею Джеймса, пригвоздил его к стене. «Какого хрена ты делаешь?» – возопил он.

«Ничего. Ничего. Ничего», – ответил Джеймс.

Джеймса держали в караульном помещении Сандхерста восемь часов. Все это время ему не предлагали ни еды, ни воды.

На время его поместили в примыкающее общежитие и сказали отдыхать, но в голове крутилось слишком много мыслей, и в любом случае он не смог бы заснуть из-за голода. Разные люди приходили и уходили. Джеймс вспоминает, что в какой-то период делил общежитие с группой гуркхов[18]. «Четверо или пятеро зашли, – рассказывает он. – Они говорили на другом языке. Я пытался подражать им, в моей голове мы вели настоящую беседу».

Джеймс не говорит на непальском. Хотя, когда он оглядывается назад, ему кажется, что они сочувствовали его состоянию. Эти люди были ему глубоко и искренне симпатичны, в их присутствии он чувствовал себя спокойнее.

После этого воспоминания приходят в лучшем случае отрывками. В какой-то момент ему сказали, что приехала мать. Его проводили к машине. Она была внутри вместе со старшим братом. Им отдали все вещи Джеймса. Он вспоминает, что, когда открыл дверь машины, оттуда пахнуло говядиной и горчичным соусом. Он начал неистово рыться в вещах, чтобы найти еду. Он работал только на выживание, был неспособен на коммуникацию.

Позднее его мать скажет, что он выглядел как животное, а не как человек. Взгляд пустой, лицо осунулось, ни единой мысли в глазах.