Пятьдесят три письма моему любимому - Лейла Аттар (2022)

– Мистер Хитгейт взял отпуск и уехал по личным делам. Если хотите, я переведу ваш звонок его секретарю.

– А когда он вернется?

– Он не сказал.

Я крутанула четки у себя на запястье. Потом снова набрала его мобильный. Я могла бы слушать его голос без конца.

– Позвони мне, Жуткая Вишня, – сказала я.

Но мой телефон молчал.

21 марта 2001 года

– Когда они уже приедут? – спросил Заин, перебирая струны гитары.

– Скоро, – мой голос прозвучал холодно и отстраненно.

Получилось так, что мы с Хафизом за последние два месяца провели вместе больше времени, чем за всю нашу семейную жизнь. Помочь ему подняться на ноги, возить на физиотерапию, сидеть вместе по вечерам – все это помогло нам оценить то, что у нас было. И чего никогда не будет.

– Я должна была с самого начала рассказать тебе про Троя, – сказала я.

– Я должен был сказать тебе правду про Пашу Моради до того, как делать предложение, – ответил он. – Я должен был рассказать тебе о своем прошлом, дать тебе выбор, Шейда. Никто из нас не стал невинной жертвой.

После аварии Хафиз смог по-другому посмотреть на свою жизнь, отодвинуть прошлое и увидеть проблемы в наших отношениях. Мы пришли ко взаимному решению, что пора избавиться от всего, что калечило нас, что держало вместе в нездоровых тисках. Для нас обоих такое решение значило движение в правильном направлении, но без Троя все это не имело для меня никакого смысла.

А я не могла найти его. Никто не знал, ни где он находится, ни когда вернется. Он исчез, и я день за днем сгорала в собственном аду, надеясь только на то, что он скоро появится.

Наташа выключила телевизор.

– Я так и не понимаю зачем, – сказала она сдавленным голосом.

– Мы с мамой решили, что так будет лучше, – сказал Хафиз. – Когда я устроюсь на новом месте, мы все будем часто видеться.

– Но почему именно сегодня? Это же Навруз!

Когда Хафиз вернулся домой, она, наверное, в качестве какого-то обета решила вернуть забытую традицию. Она целыми днями собирала и накрывала стол для Хафт син. Разве она знала, каких позабытых призраков будит ее прекрасная работа? Но, когда перевозчики завезли к нам в дом пустые коробки для упаковки вещей, она сдалась. И свечи на столе так и остались незажженными.

– Кажется, грузчики приехали, – сказал Заин, выглянув в окно.

Я отодвинула занавеску. У тротуара остановился фургон, перевозящий инвалидов. Помощник опустил трап и выкатил старика в инвалидной коляске.

– Это не к нам, – я опустила занавеску.

Но через несколько минут в дверь позвонили.

– Да? – открыл Хафиз.

– Хафиз Хиджази? – уточнил человек.

– Да.

– Ваш отец хочет встретиться с вами. – И он вкатил в гостиную живой скелет.

Наташа и Заин замерли на месте, открыв рот. Они никогда не видели своего дедушку по отцу. Я пыталась разглядеть лицо под кислородной маской, но все, что мне удалось увидеть, были бледные, слезящиеся глаза Камаля Хиджази. Хафиз побелел, словно прикованный к месту.

Педар взглянул на Наташу и Заина, повернулся ко мне, а потом уставился на Хафиза.

Он что-то произнес, но его речь звучала невнятно. Только тело дернулось и сползло вбок.

– У него несколько лет назад случился инсульт, – сказал помощник, наклоняясь, чтобы Педар сказал что-то ему на ухо.

Они обменялись несколькими словами.

– Он хочет отдать вам это. – Человек вынул из стиснутых пальцев Педара коричневый бумажный пакет и протянул Хафизу.

Педар снова что-то сказал помощнику.

– Он хочет, чтобы вы открыли.

Хафиз посмотрел на отца. Секунды текли в напряжении. Я знала, что все это время, когда он думал о Камале Хиджази, он не мог представить себе такого – дрожащий мешок из костей и кожи, кислородная маска, морщины, вены и слезящиеся глаза.

Хафиз открыл мешок и вынул фарфоровую фигурку. Ее основание было отбито, но три силуэта, хоть и облезлые, сохранились.