Пятьдесят три письма моему любимому - Лейла Аттар (2022)

– Ну ты же тоже не любишь выступать на публике. Но все равно это делаешь. – Он смотрел на меня с гордостью и сдержанным восторгом. – Ты готова?

– Всегда готова.

Внизу мы обнаружили Заина, прочно усевшегося на диван между Наташей и Натаном.

Поймав мой взгляд, Хафиз не смог сдержать улыбки.

– Дети, мы уходим. Ведите себя хорошо.

Три головы повернулись к нам.

– Здравствуйте, мистер Хиджази, миссис Хиджази. – Натан встал.

Он был гораздо выше Наташи, хотя они учились в одном классе. Зеленые глаза, немного длинноватые волосы, черная майка с надписью на груди.

– Привет, Натан, – ответила я. Я понимала, почему он нравится Наташе. В нем чувствовалась спокойная уверенность, редкая для его ровесников.

– Неплохо выглядишь, – сказал Заин.

Я видела только его круглые глаза, глядящие на меня со спинки дивана.

– Погодите. – Наташа вскочила с места, схватила фотоаппарат и загнала нас с Хафизом в угол.

Мы улыбнулись – и на камеру, и от общей нелепости ее суеты вокруг нас. Но напряжение последних месяцев растаяло под ее строгими указаниями.

– Пап, ближе. Нет-нет, руку вот сюда. Мам, подними голову. Посмотри на папу. Теперь улыбка. Смотрите сюда. Оба. Уберите зубы. Ладно, пусть будут.

Щелк, щелк, щелк.

– Еда в духовке, – напомнила я ей, надевая пальто. – И не забудьте посмотреть, как пойдет обратный отсчет.

– Увидимся в новом году, – сказал Хафиз, закрывая за нами дверь.

Вечер был морозным и ветреным. Мы шли к машине, и снег скрипел у нас под ногами.

– Я тут подумал, – сказал Хафиз, когда мы выехали на шоссе. – Мы уже сто лет не выезжали куда-то всей семьей. Надо придумать что-нибудь на весенние каникулы, в марте.

Я смотрела перед собой. Это через целых три месяца.

– Это тебе посоветовал психолог?

– Нет, я просто подумал, это будет хорошо для детей. – Он взял мою руку в перчатке. – И для нас тоже.

Мы свернули в сторону центра и ехали мимо ярко освещенных небоскребов.

– А доктор Харпер ничего не говорил насчет того, сколько времени продлится твоя терапия?

– Тут нет никаких временных рамок. – Хафиз включил поворотник и свернул на подземную парковку. Нажал на кнопку и взял билетик.

Никаких временных рамок. Я смотрела, как медленно поднимается ярко-желтый шлагбаум. Никакого указателя на въезд или выезд.

– Ну? Так что ты думаешь? – Хафиз остановил машину и выключил мотор. – Ты бы хотела в какое-нибудь определенное место? Ты всегда мечтала поехать к океану…

Нет. Только не океан. Океан – он в рамках на стене у Троя.

– … Но это далековато, – продолжил он. – Может, потом, когда дети будут постарше. Я думал о Карибах. Или даже…

– Хафиз, – я подняла руку. – Я должна тебе кое-что сказать.

Я не могла заставить себя взглянуть на него. Я смотрела на кирпичную стену перед собой.

– Я больше так не могу.

По нашим лицам скользнул свет фар другой машины.

Хафиз провел пальцами по рулю.

– Шейда, у меня есть прогресс. Это непросто, но знаешь, что заставляет меня бороться?

Я посмотрела на него. Его лицо казалось голубым в отсвете подземных флуоресцентных ламп.

– Чувство, что у меня есть ты. Что ты вернулась ко мне, как в первый раз, и я чего-то стою. То, как озаряется твое лицо, когда я вхожу в дверь, словно ты ждала меня весь день. Словно я возвращаюсь домой, даже если этот дом – потрепанный диван в квартире моих родителей. – Он прерывисто вздохнул. – Мне помогает то, что ты со мной, Шейда.

У меня сдавило горло.