Боец невидимого фронта - Андрей Ильин (2001)

Очень скоро, заведя широкие, за столиками ближайших пивнушек, знакомства, он узнал, какую продукцию выпускает П/Я, в каких количествах и куда отправляет.

Но этого было недостаточно. Недостаточно для сдачи экзамена.

Поэтому пришлось, используя связи невесты, переводиться в бригаду дежурных электриков, что обеспечивало большую свободу передвижения по территории завода. Однажды, напоив до бесчувствия напарника, он налепил на трубопроводы, на силовые кабели, емкости с ГСМ и где только возможно… пластилин. Который в принципе мог быть пластидом.

С междугородной телефонной станции он позвонил по контактному телефону.

— Передайте Семену Ивановичу, что я все сделал.

— Хорошо, передам. А вы перезвоните завтра.

Утром в местное управление внутренних дел позвонил неизвестный и сообщил, что на номерном заводе заложена бомба. Высланные на место происшествия саперы взрывоопасных предметов не обнаружили. Но нашли пластилин. Много пластилина. Какие-то шутники не поленились извести дюжину пачек пластилина ради получения незапланированного выходного. Ну не идиоты? Пластилин соскребли. Скандал замяли. Через несколько дней один из электриков дежурной бригады подал заявление об уходе и, уволившись, убыл в неизвестном для отдела кадров и своей невесты направлении.

Думал — домой. Но оказалось, не домой.

К сожалению, не домой…

* * *

— На прошлом допросе вы утверждали, что последние два года проживали в городе Зареченске по адресу: улица Октября, сто семнадцать. Так?

— Да.

— В городе Зареченске нет улицы Октября.

— Как нет, если…

— Уже пять лет нет. Улица Октября решением местной администрации переименована в Мещанскую. Вы разве этого не знали?

— Знал, конечно! Это я по привычке…

— И нет дома сто семнадцать. Его снесли.

— Ах, ну да! Вы меня просто не поняли, я раньше в нем жил, а перед сносом переехал по другому адресу.

— По какому?

— Мещанская, двадцать пять. Я снимал там комнату у одной старушки.

— Как ее звали?

— Не помню.

Следователь перелистнул бумаги.

— Ой, простите, — извинился он. — Я, как всегда, все перепутал. Дом сто семнадцать не сносили. Это из другого дела. И улицу Октябрьскую не переименовывали…

— Хорошо, я скажу все. Я никогда не жил в Зареченске и не жил в Брянске. Я жил в Таджикистане, в городе Ош. Мои родители были геологами. Когда началась война, нам пришлось бежать. На одном из перевалов караван, в котором мы находились, обстреляли боевики, родители погибли, документы сгорели. Там же я нашел чужой паспорт и пользовался им.

— А почему вы об этом не сказали раньше?

— Я боялся!

— Чего?

— Того, что меня вышлют обратно в Таджикистан…

Теперь пусть ищут. Теперь им искать долго. Потому что придется искать в чужом государстве, копаясь в неостывшем пепле войны. Искать то, чего никогда не было.

* * *

Домой его не отпустили.

— Но вы же говорили! Вы же обещали, что потом будет дембель.

— Неужели вам не интересно, что будет дальше?

— Нет, не интересно.

— Ведь вы — профессионал. Теперь уже профессионал.

— Все равно!

— Хорошо, мы вас не торопим, подумайте несколько дней.

Думать несколько дней ему было не надо, но для себя все уже решил.

Но снова пришел капитан. Тот, который приходил раньше.

— Тут такое дело… — сказал он, пряча глаза. — Хочу извиниться. За то, что втравил тебя в это дело. И хочу сказать, что теперь отступать поздно.

— Я все сделал. Пусть они отпустят меня домой.

— Неужели ты думаешь, что после всего этого тебя оставят в покое? Вас всех оставят в покое?

— Они обещали.

Капитан бросил на стол пачку фотографий.

— Посмотри.