Жизнь, которую мы потеряли - Аллен Эскенс (2019)

Карл снова схватился за живот, едва слышно застонав от нестерпимой боли. Он крепко зажмурил глаза и стиснул зубы. Однако приступ не прошел, а, наоборот, усилился. У Карла и раньше случались острые приступы, но такого я еще не видел. Я выждал несколько секунд в надежде, что боль утихнет. Лицо Карла исказила мучительная гримаса, ноздри раздувались от затрудненного дыхания. Неужели на этом все будет кончено? Неужели он умирает? Я выбежал в коридор и позвал медсестру. Она опрометью вбежала в комнату со шприцем в руке. Вынув капельницу, сестра вколола Карлу морфий, и уже через пару секунд его мышцы расслабились, рот слегка приоткрылся, голова откинулась на подушку. Карл стал похож на бесплотную тень некогда сильного мужчины. Он казался едва живым. Он попытался бороться со сном, но не смог.

Я смотрел на него спящего и невольно задавался вопросом: сколько еще дней ему осталось жить, сколько еще часов? Я невольно задавался вопросом: сколько у меня осталось времени, чтобы сделать то, что я должен был сделать?

Глава 32

Вернувшись домой, я вытащил из бумажника визитку Руперта с телефоном профессора Боуди Сандена и тут же позвонил ему. Профессор Санден был очень любезен и назначил встречу на завтра в 16:00. Во вторник последней лекцией у меня была экономика, и раньше 15:30 мне было не освободиться. Если бы я знал, что на лекции в тот день нам будут просто зачитывать учебник, то прогулял бы занятия и приехал бы в Университет Хэмлайна пораньше. Но к тому моменту, как автобус высадил меня в Сент-Поле, мне предстояло пройти девять кварталов, а времени на все про все оставалось лишь шесть минут. Первые семь кварталов я пробежал рысцой, а последние два уже прошел медленным шагом, в куртке нараспашку, дав возможность холодному зимнему ветру остудить взопревшее тело. В кабинет профессора Сандена я вошел минута в минуту.

Я ожидал увидеть перед собой старенького профессора права, с редеющими седыми волосами, в галстуке-бабочке и в пиджаке из верблюжьей шерсти, но профессор Санден встретил меня в дверях своего кабинета в синих джинсах с накладными карманами, фланелевой рубашке и лоферах. Профессор носил тонкую бородку, его густые каштановые волосы были слегка тронуты сединой на висках. Рукопожатие у него было крепкое, почти как у работяги на стройке.

Я принес с собой папку с материалами дела – ту самую, которую показывал детективу Руперту. Расчистив место на своем заваленном бумагами письменном столе, профессор Санден предложил мне чашку кофе. Профессор мне сразу понравился. Тем не менее я не стал говорить, что Карл был условно-досрочно освобожден, памятуя о том, как этот факт с ходу умерил пыл Макса Руперта. Мне не хотелось, чтобы профессор с порога отмел мои аргументы лишь на том основании, что Карл уже не в тюрьме. Свою презентацию я начал с фотографий окон задней двери дома Локвудов.

– Интересно, – заметил Санден.

– А дальше будет еще интереснее.

Я достал из папки странички дневника, разложив их по датам сделанных записей, после чего объяснил, как именно прокурор использовал их, чтобы нарисовать превратную картину произошедшего и добиться, таким образом, обвинительного приговора для Карла Айверсона. Затем я показал профессору расшифрованные дневниковые записи, где были указаны инициалы убийцы. Профессор наклонил голову и улыбнулся, прочитав про Д. Дж.:

– Д. Дж. Дуглас Джозеф. Это не лишено смысла. Ну а как вам удалось подобрать ключ к шифру?

– С помощью моего брата-аутиста.

– Он что, у тебя специалист?

– Нет, – ответил я. – Просто повезло. Той осенью Кристал Хаген ходила на занятия по машинописи, и она взяла за основу своего шифра это самое предложение… Ну, вы знаете, то, где имеются все буквы алфавита.

Профессор Санден порылся в памяти:

– Что-то про южно-эфиопского грача, да?