Красотка - Павел Астахов, Татьяна Устинова (2019)

За оживленным разговором они «повторили» еще и еще. На стадии, когда явно довольный собой и собеседником Владлен Сергеевич полез, путаясь пальцами в сенсорных кнопках, в свой модный дорогой смартфон в поисках полезных блоггеру контактов, Таганцев извинился и отошел «попудрить носик». Он уже успел сунуть его, этот самый нос, в список недавних контактов Потапова и теперь должен был предпринять некоторые важные шаги. Не в направлении туалета, хотя его он тоже посетил, а в зону ответственности бармена Гоши.

– Еще индийского? – спросил тот.

– Мне – да, а вот ему… – Таганцев нарочито задумался. – Уже шесть по сто, а товарищ еще не слег, даже удивительно… У вас тут виски случайно не разбавляют?

– А надо? – Бармен внимательно посмотрел на Потапова в его укромном уголке. Владлен Сергеевич уже заметно накренился и пожух, но еще хорохорился, как рождественская елочка в китайский новый год. – Если понизить градус, он ляжет.

– И все-то ты, Гоша, понимаешь, – одобрительно сказал Таганцев. – Ну, тебе и стаканы в руки!

Десять минут спустя Владлен Сергеевич, доверчиво получивший от комбинаторов и принявший на грудь роковой седьмой дринк, безмятежно уснул в относительно удобной йоговской позе «сидя, привалившись к стене».

Коварный Таганцев большим пальцем посапывающего Потапова разблокировал запароленный на отпечаток хозяина дорогой айфон, прослушал пару записанных разговоров и удовлетворенно кивнул.

Заботливо подсунув под голову спящего мягкий гречишный веник, изображающий метлу героини русских народных сказок, он сунул в свой карман чужой айфон. Честно расплатившись за себя и за того парня, попросил Гошу:

– Проследи, чтобы его не беспокоили, я скоро вернусь.

И вышел из бара, на ходу выбирая в контактах собственного телефона нужного абонента.

Телефон затрезвонил, когда я воткнула вилку в яичницу. От неожиданности рука моя дрогнула, безжалостно пронзив блестящее выпуклое око глазуньи. Желток растекся, и я сердито посмотрела на Натку: знает ведь, что я предпочитаю омлет, а поленилась его приготовить! Никто-то меня не любит, не жалеет, не заботится… Приползаю вечером с работы, а дочь от меня прячется в своей комнате, и сестра кормит чем попало…

– Да! – недовольно отрезала я в трубку.

– Привет, Елена Владимировна, ты говорить-то можешь? А то что-то голос у тебя недобрый, – произнес Таганцев.

– И мысли ему под стать, и намерения, – дополнила я сказанное. – Ну, чисто Баба-яга! Которая против. Не боишься?

– Знаешь, я бы убоялся Бабы-яги, которая «за», – хмыкнул опер. – Но мои вкусы относительно баб мы с тобой после обсудим, если захочешь. Сейчас мне от тебя срочно нужен телефончик главного из той клиники, которая судится с Сушкиной. Дашь?

– А вот и не дам. – Я остервенело потыкала хлебным мякишем в растекшийся желток, истребляя противную желтую лужу. – Ты же знаешь, мне нельзя. Но я уверена, что телефончик профессора Васильева тебе с удовольствием пришлет Натка.

– Кость, а ты хочешь там свой рог срезать, да? Что, он сам не отвалился? – бесцеремонно сунувшись близко к трубке, поинтересовалась упомянутая гражданка.

– Какой, на хрен, рог?! – от неожиданности с витиеватым полунамеком Таганцев сделался груб, но тут же постарался исправиться: – Ой, не, на хрен, это я ляпнул! Нет уже у меня никакого рога, и профессор мне совсем для другого нужен…

– Не говори мне, зачем, – поспешно предупредила я, закончив слегка нараспев. – Пока, пока, жди эсэмэски от сестрицы Натки.

– Какой загадочный мужчина наш Таганцев, – промурлыкала довольная каламбуром про рог Натали, озираясь в поисках своего мобильного.

Нашла его на разделочной доске рядом с хлебным ножом, схватила, застучала пальцем по сенсорным кнопкам.

– Он не наш, – сказала я, доедая яичницу.