Красотка - Павел Астахов, Татьяна Устинова (2019)

– «Ну, мертвая!» – крикнул малюточка басом! – уместно процитировал классика отечественной словесности новоявленный журналист, проявляя похвальную эрудицию.

И с готовностью пустился в резвый галоп, направляясь к крыльцу Таганского суда.

По ступенькам как раз поднималась разномастная и шумная группа новых Васиных коллег, возвращающихся в зал суда после перерыва. Разогнавшийся Голиков врезался в толпу с уверенной непринужденностью шара в кегельбане, вызвав в массах недовольство, разброд и шатания, но, к счастью, никого не обрушив.

– Совсем разучился работать с живыми! – сокрушенно пробормотал Таганцев и окончательно избавился от сомнений в правильности своих действий.

Определенно Василию Голикову стоило чаще знакомиться с новыми людьми – дышащими, шевелящимися и разговаривающими.

Оказавшись в зале суда, Василий без промедления включился в знакомый рабочий процесс и начал съемку.

Конечно, ему было бы гораздо привычнее, если бы объект лежал на полу, раскинувшись морской звездой и отблескивая в объектив торчащей из груди полированной рукояткой ножа. Или скрючился в углу, прижимая к окровавленному животу руки так, слово хотел удержать в себе пойманную пулю. Или свисал с крюка для люстры…

Работать с мертвой натурой фотограф опергруппы не любил, но умел.

Но – нет, герой сегодняшней съемки был жив и по всем внешним признакам здоров.

Владлен Сергеевич Потапов сидел на неудобном казенном стуле в приятной глазу позе человека, у которого нет проблем со спиной и суставами. И румянец на его щеках, как и блеск в глазах, выдавал не скрытую лихорадку, а оживленный интерес к происходящему.

«Он?» – на всякий случай уточнил Голиков у Таганцева, отправив коллеге фото, сделанное встроенной камерой телефона.

– Ты че, для журнала мобильным снимаешь? – профессионально заинтересовался другой коллега Василия – фотограф в разгрузочной жилетке с многочисленными оттопыренными, как балконы пятиэтажки, карманами. – И че, качество норм?

– Да это для соцсетей, – тут же придумал Василий и демонстративно пощелкал окружающую действительность профессиональной камерой.

– «Криминальный вестник» наконец завел странички в соцсетях? – приятно удивился какой-то парнишка с микрофоном. – А где конкретно?

– Да я не в курсе, мое дело – картинки, – отговорился Василий, мысленно ругнув навязчивого собеседника.

С коллегами-операми работать было намного легче, чем с коллегами-журналистами.

Криминалисты тихо занимались каждый своим делом и не лезли к фотографу с вопросами, вообще не обращали на Василия внимания. Они бы, конечно, заметили и возмутились, начни фотограф опергруппы составлять художественные композиции из тел, орудий убийства и выразительных предметов быта… Но Василий давно уже ничего такого не делал, прочно уяснив, что место преступления – не творческая площадка.

Опять же, коллеги-опера никогда не загораживали фотографу вид на объект, не лезли в кадр и не толкали под руку, тогда как коллеги-журналисты все это делали постоянно. И даже не извинялись, считая такую беспардонность нормальной.

Вася хмурился и сердито сопел.

Ему и без дополнительных помех было трудно работать: объект сидел в самом центре зала – не подберешься.

К счастью, Таганцев, заказавший эту съемку, не ждал, что ему будут предоставлены качественные портреты в разных ракурсах. Он не собирался печатать фото объекта в периодике.

За два часа до окончания очередного слушания Василий нащелкал профессиональной камерой полсотни общих и средних планов и еще с десяток «крупняков» сделал телефоном. Эти снимки сразу же отправлялись на мобильный Таганцева, отвлекая его от служебных обязанностей: Костя участвовал в происходящем пассивно и дистанционно, пребывая в Управлении.

Лишь когда Голиков прислал ему три телефонных снимка с текстом «эти последние», он выдвинулся в направлении Таганского суда.