Лента Мёбиуса - Франк Тилье (2018)

– Нельзя же сказать, что он совсем не повредил лицо Леруа, но… я не знаю. Либерман использовала больных людей в качестве моделей для фотографий и получала от этого немалую выгоду. Матадор заставил ее заплатить им всем и больше всего постарался над лицом. Ведь мы прежде всего смотрим в лицо человеку и по лицу его узнаём и различаем. Вы заметили, что 78 процентов у Леруа перешли у Либерман в 82? Чего он добивается? Достичь в чем-то ста процентов? А по какому параметру? По признаку полного соответствия? Но у Леруа рот был сведен мукой, болью. Видимо, он придает этой детали лица большое значение.

Тут к ним подошел Ван с большим альбомом в руках.

– Либерман не ограничивалась фотографиями уродства, – сказал он. – Она изучала все жестокости, которые учиняла над человеческим телом история. У нее была куча книг о пытках, об инквизиции, о вскрытиях трупов, о хирургии, но самое поразительное – вот это…

Он поднял вверх альбом.

– Он хранился в ячейке, которую нам пришлось вскрыть. То есть убийца априори не мог этого видеть. И там же находилось множество черно-белых негативов, где запечатлены страшные вещи. По всей видимости, это документы из архивов Первой мировой войны, к которым Либерман удалось получить доступ.

– Там еще хуже, чем было в компьютере? – поинтересовался Мортье.

– Там побиты все рекорды. Удивительно, что к этому приложено благодарственное письмо. С этих негативов распечатывали фотографии для фотовыставки, которая работает сейчас в лионском Музее истории хосписов. Но прежде всего…

Ван открыл альбом, вынул один из негативов и передал Мортье.

Майор поднял его вверх, чтобы посмотреть на свет. Жоффруа и Маршаль подошли к нему, и у всех троих вытянулись лица. На негативе было раздробленное мужское лицо, все в клочьях кое-как пришитой кожи. На зацепленном за подбородок крюке болтались грузы: мешки разного веса.

Искореженный образ изуродованного лица Первой мировой войны.

То, что сделал Матадор с лицом Кассандры Либерман, полностью его копировало.

Стиснув лоб пальцами, Мортье обратился к Вику:

– Ты у нас завсегдатай музеев, вот и дуй на скором поезде в Лион. И делай любые сопоставления, какие пожелаешь, с материалами Дюпюитрена и с теми, что нарыли в «Трех Парках».

– Господин майор, но сегодня воскресенье, и я…

– Как, нынче воскресенье? Есть какие-то проблемы?

– Нет.

– Мне нужен этот засранец, и как можно скорее.

Вик вздохнул и твердо сказал командиру:

– У меня разрядился мобильник, не дадите свой, чтобы я мог позвонить жене? Не сочтите мою просьбу излишней, но я должен ее предупредить.

42

Воскресенье, 6 мая, 16:34

Оставшись один в большом доме, Стефан закрылся в своей Стране Тьмы. Единственную галогенную лампу он поставил на минимум. Здесь, на этом кладбище патологических существ, в окружении посланий, предназначенных Стефану-из-будущего, он чувствовал себя в безопасности, защищенным от окружающего мира.

Он внимательнейшим образом снова перечитал свою записную книжку, отыскивая там новые знаки, новые пути расследования. Он встретился с Арье, с полицейским, с Мелиндой, разыскал музей Дюпюитрена, побывал в «Трех Парках», в карьере Хеннока, видел кусочек белого мела, фарфоровую статуэтку и еще много чего. Теперь надо все снова привести в порядок. Надо постараться распутать этот клубок, развязать все узлы и начинать действовать.