Учитель - Катерина Даймонд (2019)

– Майк Дэниелс был простаком, марионеткой. Нет, я говорю о серьезных полицейских, занимающих высокие посты.

– Какого черта вы затеяли эту страшную игру? Ради чего совершали жестокие преступления?

– Время было другим.

Эдриан не верил собственным ушам:

– Не настолько другим, чтобы пытать детей. Бог мой, Гарри, вы же крестный отец Тома!

– Перед нами стояла цель, мы были облечены священной миссией! Существуют доказательства: порочные гомосексуальные наклонности поддаются излечению. Людей можно сделать нормальными.

– Посмотрите на результат: вы создали убийцу – безжалостного и кровожадого.

– Этот мальчик отличался от остальных. Дед защищал его, не позволяя нам делать все, что требовалось. Струсил, пожалел внука, поэтому мы не сумели помочь.

– Он не нуждался в вашей помощи! Никто из детей не нуждался! У них не было никаких пороков!

– Ошибаешься.

– А бездомный мальчик? Он ведь тоже стал вашей жертвой.

– Это не моя работа. Питер зашел слишком далеко. Заставил Себастьяна смотреть, как приятеля режут на куски, и тот слетел с катушек. Мы тут ни при чем.

– Хотите сказать, что не зашли слишком далеко?

– Не суй свой нос, Майлз, целее будешь. Ты понятия не имеешь, как далеко и высоко тянется ниточка.

– Никогда не боялся ни расстояний, ни высоты, сэр. Кем бы ни оказались эти люди, меня им не напугать.

– Не храбрись. Они повсюду.

– Вы забирали детей из школы? Но почему же никто их не искал?

– Школа Черчилл заключила соглашение с несколькими интернатами: принимала самых способных ребят по социально ориентированной программе. А руководил всем Джеффри Стоун. Документы на детей из неблагополучных семей даже сейчас оформляются небрежно, а тогда практически отсутствовали.

– От ваших рассуждений становится еще страшнее. Вы хотя бы слышите, что говорите? Действительно верите во все это?

– То, что мы делали, служило лишь небольшим исправительным актом, своего рода экспериментом. Из всех участников нашей игры я остался последним. Но этим круг не ограничивается. Есть в городе люди, которые потеряют многое, если правда откроется. Так что подожди: идут процессы, которых ты не видишь и о их существовании даже не подозреваешь. Эти люди позволяли нам что-то делать до тех пор, пока мы не мешали их собственным интересам. Никто и никогда о них не говорит, потому что неизвестно, кто слушает.

– Блеф. Нелепая теория заговора. Если нечто подобное возможно, значит, вы окончательно сошли с ума. Никаких «их» не существует.

– Был бы рад, окажись ты прав. Этот разговор грозит мне большей опасностью, чем когда бы то ни было, если не считать случая с бездомным мальчиком. Но и тебе несдобровать: никто не станет искать истину. Дело развалится, бесследно растает, а вместе с ним рухнет твоя карьера. Поверь, Эдриан, если не прекратишь копать, то быстро выроешь себе могилу.

– Пытаетесь красноречиво убедить меня не причинять вам зла? А мне все равно хочется разделаться с вами. Но еще больше – вернуть сына. Если надеетесь остаться в живых, то немедленно отдайте Тома. – Майлз схватил начальника за руку.

– Хорошо, поедем к нему. – Моррис слегка поморщился от боли.

Эдриан подвел его к машине, кивнул охраннику, не поскупившемуся на информацию, и подумал, что в случае победы надо будет отблагодарить его. Связав пленнику руки и бросив его на пассажирское сиденье, он сел за руль и выехал со стоянки.

Еще не стемнело, однако небо закрыли тяжелые тучи. Двухполосное шоссе вело к побережью.

– Следующий поворот налево, – наконец произнес Моррис.

Оставалось надеяться, что все это не обман, однако дурное предчувствие не отступало. О Моррисе Эдриан твердо знал одно: что ничего о нем он не знает. Каждое из сегодняшних открытий шокировало острее предыдущего, и в итоге стало ясно, что на самом деле Гарри вовсе не человек. Под привычной маской скрывался хищный зверь.