Разрешаю себя ненавидеть - Колесникова Юлия Анатольевна (2018)

– Знают, не знают, но это будет более… культурно, что ли, – пожал плечами отец, и его тон сказал мне, что это не просьба, а его решение. Брови отца в странной для меня манере по-прежнему хмурились. Мой папа никогда не хмурится! Надоедливый Ирвинг! Чертовы соседи, которые все видят. Шорты, в которых Ирвинг бегает с утра, и трусами назвать стыдно. Бабуля, что живет по другую сторону от нас, явно давно это отметила. Даже и не знаю, кто еще мог об этом намекнуть отцу. Мама Вокс вообще была из тех, кто никуда не сует свой нос, это точно не могла быть она. Хотя это вполне мог быть Лендон, но он бы не осмелился о подобном говорить отцу. Впрочем, какая разница, мне несложно будет одеваться существеннее. Но все же, где справедливость?

– Хорошо, буду надевать халат, – буркнула я и, тоскливо посмотрев в холодильник, поняла, что уже не хочу завтракать. А поесть нужно обязательно, чтобы были силы. Но если я сейчас поем, меня стошнит еще по дороге. Лучше будет взять еду с собой. А может, мама и так что-то взяла перекусить. Они с самого утра были на соревнованиях, и, думаю, мелкие проголодались! Вокруг свежий воздух, прохладный ветер, у них много впечатлений. Особенно у Майи, вряд ли она раньше видела такое!!!

Погода выдалась хорошая, светило солнце, шум моря отдавался в ушах головной болью. Оказалось, что для меня хорошая погода и хорошее настроение не были синонимами. На скалодроме уже собралась толпа тех, кто будет болеть за своих. Я не принимала участия в состязании, так как не дошла до определенного уровня. Моя группа должна была разминаться и тренироваться, а также смотреть на профессионалов, тренер считал, что наблюдение – такое же хорошее обучающее средство, как и практика.

Стоило нам приехать, я тут же узнала мини-вэн мамы и всех наших, включая Ирвинга. Он стоял с ними вместе, смотря наверх, но я отметила, что все же его фигура словно выпадает из этой картины. Тем самым он говорил – да, я поехал сюда, но только ради приличия, а так мне все это неинтересно. Мне даже как-то стало обидно за маму, ведь ради него и Майи мама и старалась. Она возила всех их с утра, чтобы показать некоторые достопримечательности, мне же дали поспать, чтобы я отдохнула. Больше всего было сделано для них, а он словно не мог и не хотел все это ценить. Как Ирвинг сказал, он себя ребенком не считает. Но его поведение явно говорило об обратном. Или это могло быть просто моей фантазией и злостью из-за его музыки ночью, а так Ирвинг очень любил и уважал моих родителей. И я знала, что он никогда не сделает что-то такое, что может их обидеть. Зато, казалось, его целью стало делать то, что может обижать меня.

Когда мы припарковались, отец выгрузил все вещи и помог распутать веревки и надеть оборудование. Я и сама справлялась, но он старался помогать на таких вот соревнованиях, чтобы хотя бы в эти моменты быть спокойным за меня.

– Ну что, боец, готова? – Папа развернул меня к себе и обнял. Потом, внимательно посмотрев, все ли правильно на мне закреплено, отправил к своей группе. Там наш тренер повторил манипуляции отца, только без объятий, и отправил меня под стену. Размяв руки, ноги и, главное, шею, я ожидала своей очереди, так как мы поднимались попарно. Вскоре ко мне присоединилась Рашель, которая и была моей парой. Увидев ее сияющее лицо, я поняла, что она помахала одному из парней в толпе, и это был вовсе не Ирвинг. Как странно. После их взглядов на прогулке я была почти уверена, что это любовь.

Подождав, когда она подойдет ко мне вплотную, я, сгорая от любопытства, нагнулась почти к самому ее лицу.