Резной стакан совсем запотел. Хозяйка выдержала паузу и, глубоко вздохнув, продолжала:

– Впрочем, один факт известен наверняка. Самой первой из четырех жертв Лидера стала его собственная дочь.

Аомамэ перекорежило. Мышцы лица разъехались в стороны. Она пыталась что-то сказать, но слова застревали в горле, и голос не слушался.

– Да, – подтвердила хозяйка. – Считается, что именно родную дочь он изнасиловал прежде всех остальных. Семь лет назад, когда девочке только исполнилось десять.

Сняв трубку интеркома, хозяйка попросила Тамару принести бутылку хереса и два бокала. Женщины помолчали – каждая о своем. Вскоре открылась дверь, и Тамару вкатил тележку с только что откупоренной бутылкой вина и парой хрустальных бокалов благородной огранки. Ловким движением пальцев, словно откручивая голову пойманной птице, вывернул из бутылки пробку и со звонким журчаньем разлил вино. Хозяйка кивнула, Тамару отвесил легкий поклон и тут же вышел. Как всегда, без единого слова – и абсолютно бесшумно.

Дело не только в собаке, догадалась Аомамэ. Исчезновение ребенка (к тому же чуть ли не самого близкого существа для мадам) – вот что уязвило Тамару до глубины души. Само собой, обвинять его в этом напрямую нельзя. Все-таки он – наемный работник и, если только нет особых поручений, каждый вечер возвращается домой, где занимается своими делами и спит. И гибель собаки, и пропажа Цубасы случились ночью, когда Тамару здесь не было, и защитить их в это время он никак не мог. Тем более, что его прямая обязанность – обеспечивать безопасность «Плакучей виллы» и лично ее хозяйки. Для охраны любых объектов снаружи, включая приют, у него просто не хватит рук. И все же, и все же… Сам Тамару был убежден, что оба происшествия – результат его недосмотра, а этого он простить себе не мог.

– Итак, – сказала хозяйка, – ты готова покончить с этим отродьем?

– Готова, – уверенно ответила Аомамэ.

– Это очень непростая работа, – продолжала хозяйка. – Хотя простой работы я тебе никогда не поручала. И все же это задание особенной сложности. Я со своей стороны предоставлю тебе все, что смогу. Насколько удастся обеспечить твою безопасность, пока не знаю. Но сейчас тебе придется рисковать гораздо больше, чем обычно.

– Понимаю.

– Очень не хочется подвергать тебя риску. Но если честно, ничего другого просто не остается.

– Ну что вы, – сказала Аомамэ. – Я сама не смогу жить спокойно, пока такие твари разгуливают по земле.

Хозяйка взяла со стола бокал, пригубила вина. И снова уставилась на рыбок в аквариуме.

– С давних пор обожаю херес жарким летом после обеда, – призналась она. – Холодные напитки в зной не люблю. А хереса выпью – расслабляюсь и засыпаю. Незаметно так. И когда открываю глаза, вокруг уже не жарко. Когда-нибудь, наверно, так и умру. Жарким днем выпью хереса – и сама не замечу, как засну, чтобы уже не проснуться.

Аомамэ тоже взяла свой бокал, отхлебнула совсем чуть-чуть. Вообще-то она никогда не любила херес. Но сейчас и правда захотелось чего-нибудь выпить. Херес, в отличие от чая, оказался очень конкретного вкуса. Алкоголем словно прошило язык насквозь.

– Скажи честно, – попросила хозяйка. – Боишься смерти?

Почти не задумываясь, Аомамэ покачала головой.

– Да нет, не особенно. В сравнении с тем, как я жила до сих пор, разница небольшая…

Хозяйка чуть заметно улыбнулась. Похоже, к ней возвращалась прежняя бодрость. Взгляд стал мягким, губы ожили. То ли ее так возбудила беседа с Аомамэ, то ли вино разогнало кровь по жилам, бог знает.

– Но ведь у тебя есть любимый человек?

– Да… Но вероятность нашей встречи слишком близка к нулю. А если я умру, этот ноль станет абсолютом.

Старушка прищурилась:

– То есть ты считаешь, что вы с ним вряд ли пересечетесь. У тебя есть какие-то причины так думать?

– Причин особых нет, – пожала плечами Аомамэ. – Кроме, пожалуй, той, что я – это я.