1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Книга 2. Июль–сентябрь - Мураками Харуки (2018)

Аомамэ скользнула глазами по часам на руке и встала. До вечера еще оставалось немного времени, но солнце уже запрашивало у неба разрешения на закат. В небесной лазури прослеживались неголубые оттенки. А хмель от хереса пока оставался в крови. Спит ли еще хозяйка?

– Как писал Чехов, – промолвил Тамару, подымаясь с кресла, – если в начале пьесы на стене висит ружье, к концу оно выстреливает.

– В каком смысле?

Тамару встал прямо перед Аомамэ. И оказался выше на каких-то несколько сантиметров.

– Не захламляй свою историю лишними инструментами, – сказал он. – Притащишь в свою историю пистолет – он обязательно выстрелит. Не увлекайся красивостями, они сработают против тебя. Вот что хотел сказать Чехов. Он любил истории, где нет ничего лишнего.

Аомамэ поправила юбку, перекинула ремень сумки через плечо.

– Значит, вот что вас беспокоит? – уточнила она. – Если есть оружие, оно обязательно выстрелит?

– Если по Чехову – да.

– И поэтому, насколько возможно, вы не хотели бы давать мне пистолет?

– Это опасно. И незаконно. Да и Чехов – один из немногих писателей, которым я доверяю.

– Но вы говорите о литературе. А я – о реальности.

Прищурившись, Тамару долго изучал лицо Аомамэ. И только потом изрек:

– А кто поймет, в чем отличие?

Глава 2

ТЭНГО

Нечего вытрясти, кроме души

Тэнго поставил на вертушку диск с «Симфониеттой» Яначека (Сэйдзи Одзава дирижировал Чикагским оркестром) и нажал на «автопуск». Пластинка завертелась, рычажок тонарма подплыл к краю диска, игла нащупала бороздку. Вздохнули фанфары – и по комнате раскатился величественный гром литавр. Вступление к первой части Тэнго любил в «Симфониетте» больше всего.

Под торжественные раскаты струнных-ударных-духовых Тэнго сел за процессор и начал быстро печатать слово за словом. Слушать «Симфониетту» на рассвете давно уже стало у него ритуалом. С тех пор как он разучил эту музыку со школьным оркестром, «Симфониетта» играла в его жизни особую роль. Это маленькое произведение одновременно и вдохновляло, и оберегало его. По крайней мере, так казалось ему самому.

Однажды он поставил «Симфониетту» своей замужней подруге.

– А что, неплохо, – одобрила она.

Впрочем, подруга куда больше классики уважала доавангардный джаз. И чем старее, тем лучше. Странный каприз для женщин ее поколения. Самой же любимой ее пластинкой был сборник блюзов Уильяма Хэнди в исполнении Луи Армстронга. С Барни Бигардом на кларнете и Трамми Янгом на тромбоне. Этот альбом она даже привезла Тэнго в подарок. Хотя, похоже, не столько затем, чтобы он услышал и оценил, сколько ради того, чтобы лишний раз насладиться самой.

Эту музыку они часто слушали в постели сразу после секса. И сколько ни ставили, подруге не надоедало.

– Конечно, и вокал, и труба Армстронга безупречны, – говорила она. – Но я считаю, тебе стоит особо внимательно вслушаться в кларнет Барни Бигарда.

Как назло, именно в этом альбоме сольных партий Бигарда раз-два и обчелся. И каждая – не дольше одного квадрата. Все-таки что ни говори, а это альбом Армстронга. Тем не менее каждый вздох кларнета подруга смаковала, как дорогое воспоминание, помнила наизусть и всякий раз тихонько мычала под музыку.

– Возможно, найдутся на свете кларнетисты и покруче Барни Бигарда, – говорила она. – Однако более идеального сочетания душевной теплоты с виртуозностью среди джаз-кларнетов не встретишь, сколько ни ищи. Его манера игры, особенно если маэстро в ударе, всякий раз порождает некий отдельный пейзаж-настроение.