Смертельный танец - Гамильтон Лорел Кей (2002)

Я глядела в это красивое, улыбающееся лицо и вспоминала. Я была укушена Мастером вампиров, и рану чистили святой водой. Это было словно кожу жгли раскаленным тавром, будто вся кровь в теле превратилась в кипящее масло. Я блевала, вопила и считала себя очень сильной, что вообще не потеряла сознание. Это был один укус и один день. Если на тебя капают кислотой, пока не умрешь, – этот способ смерти входит в пятерку самых нежелательных.

А что стало с девушкой, с Джулианной?

Ее сожгли как ведьму.

А где же вы были?

Я плыл на пароходе, хотел навестить мать. Она умирала. Я уже возвращался, когда услышал зов Ашера. Успеть вовремя я не мог. Клянусь всем святым и грешным, я пытался. Ашера я спас, но он меня никогда не простил.

Он не мертв? – спросила я.

Нет.

Он сильно пострадал?

Пока я не видел Сабина, я думал, что у Ашера самые жуткие раны, какие только может пережить вампир.

А зачем вы повесили картину, если она так тревожит вас воспоминаниями?

Он вздохнул, посмотрел на меня.

Ашер прислал мне ее в подарок, когда я стал Мастером города. Мы были компанией, почти семьей. С Ашером мы были друзьями, оба Мастера, оба почти одной силы, оба влюблены в Джулианну. Она была преданна Ашеру, но я тоже пользовался ее благосклонностью.

Имеется в виду menage a trois?

Он кивнул.

И Ашер не затаил злобу?

О нет, он ее не таит. Если бы позволил совет, он бы явился сюда вместе с этой картиной и со своей местью.

Убивать вас?

Жан-Клод улыбнулся:

Ашер всегда тонко чувствовал иронию, ma petite.Онпросил у совета вашей жизни, а не моей.

У меня глаза полезли на лоб:

Что я ему сделала?

Я убил его слугу, он убивает, моего. Справедливость.

Я пялилась в это красивое лицо. Потом спросила:

Совет отказал?

Разумеется.

А много у вас еще врагов?

Жан-Клод слабо улыбнулся:

Много ma petite, но в городе сейчас ни одного из них нет.

Я смотрела на улыбающиеся лица на картине и не знала, как сформулировать, но все равно сказала:

Вы здесь так молоды.

Физически я тот же, ma petite.

Я покачала головой:

Может быть, «молоды» – неточное слово. Может быть, наивны.

Он улыбнулся:

Когда писалась эта картина, ma petite, этим словом меня уже тоже трудно было бы назвать.

Ладно, понимайте как хотите.

Я посмотрела на него, изучая черты лица. Он был красив, но было у него в глазах нечто, чего не было на картине, какая-то глубина скорби – или ужаса. Что-то, для чего у меня нет слова, но все равно оно было. Пусть у вампиров не образуются морщины, но прожить пару столетий – это оставляет след. Пусть это даже будет тень в глазах, резкость в углах рта.

Я повернулась к Джейсону, все еще валявшемуся в кресле.

Он часто дает уроки истории?

Только тебе, – ответил Джейсон.

А ты никогда не спрашиваешь?

Я – домашний волк, вроде собаки. Ты же не станешь отвечать на собакины вопросы?

И тебе это безразлично?

Джейсон улыбнулся:

Что мне за дело до картины? Женщина эта умерла, так что секса у меня с ней не будет. Так какая мне разница?

Я ощутила, как Жан-Клод пронесся мимо меня, но не могла проследить глазами. Рука его мелькнула размытой полосой. Кресло загремело на пол, вывалив Джейсона. У него изо рта текла кровь.

– Никогда о ней так не говори.

Джейсон поднес ко рту тыльную сторону ладони и отнял, окрашенную кровью.

Как прикажете.

Он стал слизывать кровь с руки длинными движениями языка.