Зеленый дом - Крамер Теодор (2012)

для всех, кто раз испил тебя

ты, черное вино. С тобой сдружившись, ни о чем

не думать мог бы я,

но знаю - бьет в тебе ключом

избыток бытия.

Я боя не веду с судьбой,

я осознал давно:

я счастлив тем, что пьян тобой,

ты, черное вино. x x x И ржавые бороздки

ограды цветника,

и катышки известки

в сетях у паука,

и клен, что крону клонит

я в мире все хвалю.

Лишь вихрь листву погонит

я - сразу во хмелю. Я в мокром каземате

не прокляну судьбу,

га каменной кровати

и в цинковом гробу,

мне все предметы служат,

и я любой люблю

коль вихрь листву закружит,

я - сразу во хмелю. Сухой листок на жниве,

земли комок сырой,

я только тем и вживе,

что вижу вас порой:

опять язык трепещет,

губами шевелю:

коль вихрь по листьям хлещет,

я - сразу во хмелю. x x x Как мне жаль, что отцветает рапс

что до слез не прошибает шнапс,

как мне жаль, что нынче лунный серп

все вернее сходит на ущерб; как мне жаль, что старый посох мой

позаброшен летом и зимой,

что крушины белопенный цвет

не рванет мне сердца напослед. Как мне жаль, что час настал такой,

как мне жаль, что близится покой,

как мне жаль, что скоро в тишине

не услышу я, как больно мне. О БАРАБАНАХ Одной обечайки, да двух лоскутов,

да палочек - хватит вполне,

чтоб был барабан немудреный готов,

а с ним - и конец тишине:

затми же рассудок и дух опали,

и пламени кровь уподобь,

раскатом глухим то вблизи, то вдали

бурли, барабанная дробь! С восторгом, заслышав побудку твою,

выходят в атаку полки,

солдаты живей маршируют в строю,

дружней примыкают штыки.

И в джунглях гремит негритянский тамтам,

взрывая ночную жару,

за духами злыми гонясь по пятам,

сородичей клича к костру. Так дождь барабанит впотьмах по стеклу

и листья с размаху разит,

так пальцами некто стучит по столу

и гибелью миру грозит,

гремит барабан, ежечасно знобя

того, кто в бездумном пылу

в Ничто увлекает других и себя,

твердя барабанам хвалу. ХВАЛА ОТЧАЯНЬЮ Отчаянье, остаток

надежды бедняка!

Миг промедленья краток,

а цель - недалека:

негоже обессилеть,

не довершив труда:

веревку взять, намылить

и прянуть в никуда. Ты - всех недостоверней

средь образов земли:

ты носишь имя зерни,

ножа, вина, петли,

страданий вереница,

соблазнов череда

ты - сумрачный возница,

везущий в никуда. Кто пал в твои объятья

уже не одинок.

Тебя в себе утрать я

я б дольше жить не смог.

Побудь со мной до срока,

дай добрести туда,

где встану я пред око

Последнего Суда. КОНЕЦ ЛЕТА По стеклам ливень барабанит,

последний флокс отцвел в саду.

Я все еще бываю занят

пишу, работаю и жду.

Пусть кровь порядком поостыла,

пусть немощей не перечесть

благодарю за все, что было,

благодарю за все, что есть. До щепки вымокла округа;

пусты скамейки; вдалеке

под рваным тентом спит пьянчуга,

девчушка возится в песке.

Переживаю виновато

а в чем виновен я - Бог весть

и тот потоп, что был когда-то,

и тот потоп, что ныне есть. По стеклам ливень барабанит,

внахлест, настырный и тугой;

но прежде, чем меня не станет,

я сочиню стишок-другой.

Хоть жизнь меня не обделила,

но не успела надоесть:

благодарю за все, что было,

благодарю за все, что есть. x x x Насущное дело: хочу, не хочу

пора показаться зубному врачу:

пускай бормашина с жужжанием грозным

пройдется по дуплам моим кариозным;

хотя пациент и в холодном поту

зато чистота и порядок во рту. Насущное дело: хочу, не хочу