Триумфальная арка - Эрих Ремарк (1946)

Он положил трубку и с минуту постоял на месте. Стол. Бутылка мятной настойки. Отвратительное пойло. Рюмки. Ароматные, приторно сладкие сигареты из розовых лепестков. Револьвер на ковре… И кровь… Все неправда… Зачем я хочу обмануть себя?.. Все правда… Теперь он знал, кто за ним приехал. Смокинг со слишком прямыми плечами, напомаженные, гладко зачесанные волосы, легкий запах духов «Шевалье д'Орсэ», раздражавший его всю дорогу, кольца на руках… Тот самый актер, над чьими угрозами он еще недавно смеялся. Хорошо прицелился, подумал он. Нет, вообще не целился. Так точно не прицелишься. С такой точностью можно попасть, только когда сам того не хочешь.

Он вернулся в спальню. Актер стоял на коленях перед кроватью. Ну еще бы, конечно, на коленях. А как же иначе? Он что-то говорил, сетовал, снова говорил, слова так и лились из него…

— Встаньте, — сказал Равик.

Актер послушно поднялся. Машинально стряхнул пыль с брюк. Равик посмотрел на него. Слезы? Только их еще не хватало!

— Я этого не хотел, мсье! Клянусь вам, я не хотел в нее попасть, вовсе не хотел… Случай, слепой, несчастный случай!

Равика едва не стошнило. Слепой, несчастный случай! Еще минута, и он заговорит ямбами.

— Знаю. Идите вниз и ждите машину «скорой помощи».

Актер хотел что-то возразить.

— Идите! — сказал Равик. — И держите этот чертов лифт наготове. Еще неизвестно, удастся ли втиснуть в него носилки.

— Ты поможешь мне, Равик, — сказала Жоан сонным голосом.

— Да, — ответил он без всякой надежды.

— Ты со мной… Я всегда спокойна, когда ты со мной.

Перепачканное расплывшейся косметикой лицо улыбнулось. Клоун ухмыльнулся, проститутка изобразила подобие улыбки.

— Бэбе, я не хотел… — сказал актер, стоявший в дверях.

— Да убирайтесь вы наконец! — крикнул Равик. — Вон отсюда!

Некоторое время Жоан лежала совсем тихо. Потом открыла глаза.

— Какой идиот, — произнесла она неожиданно громко и отчетливо. — Разумеется, он этого не хотел, где уж ему… этому щенку… Играл под взрослого. — В ее глазах появилось странное, почти лукавое выражение. — Я и сама в это никогда не верила… дразнила его…

— Тебе вредно разговаривать.

— Да, дразнила… — ее глаза почти закрылись. — И вот что из этого вышло, Равик… Моя жизнь… Он не хотел попасть… но попал… и вот…

Глаза закрылись совсем. Улыбка погасла. Равик прислушался.

— Мы не можем внести носилки в лифт. Он слишком узок. Разве что поставить наклонно.

— А на лестничных площадках развернетесь?

Санитар вышел на лестницу.

— Попробуем, — сказал он, вернувшись. — Только придется поднимать повыше. Лучше бы ее привязать.

Санитары привязали Жоан к носилкам. Она была в полузабытьи и время от времени стонала. Носилки вынесли на лестницу.

— У вас есть ключ? — спросил Равик актера.

— У меня?.. Нет… А что?

— Нужно запереть квартиру.

— У меня нет ключа, но он обязательно должен быть где-нибудь здесь.

— Найдите ключ и заприте дверь. — Санитары уже разворачивали носилки этажом ниже. — Захватите револьвер. Выбросите его на улице.

— Я… я… добровольно явлюсь в полицию. Она опасно ранена?

— Очень.

Лицо актера покрылось испариной. Пот струился из всех пор его тела, словно под кожей у него не было ничего, кроме воды. Он вернулся в квартиру.

Равик последовал за санитарами. Свет на лестнице зажигался всего на три минуты и затем автоматически выключался. На каждом этаже имелась специальная кнопка. Несмотря на трудность поворотов на площадках, санитары спускались довольно быстро. Носилки приходилось поднимать высоко над головой. По стенам метались огромные тени. Когда же все это было? — подумал Равик. — Ведь однажды я, кажется, видел нечто подобное. Потом он вспомнил — точно так же выносили тело Рачинского. Еще в самом начале его знакомства с Жоан.