Щипач - Юрий Корчевский (2021)

Алексей попал в группу, изучавшую французский. До Первой мировой войны среди благородного сословия он был в ходу. Курсы маскировались под Наркомпрос или Народный Комиссариат просвещения. С утра и до вечера с перерывом на обед на окраине Москвы, чтобы не привлекать внимание, ГПУ вынужденно прибегало к преподавателям-дворянам, ибо пролетарии языками не владели. Через месяц начались отчисления нескольких курсантов. Осваивать чужой язык, когда на своем грамотно писать и говорить не могли, способны не все. Алексей учил с удовольствием. Сначала тяжело было, как любое новое дело, особенно этот французский прононс. После второго месяца обучения все разговоры в группе шли только на французском. В группе с каждым месяцем курсантов оставалось все меньше. На занятия ходили в штатском, чтобы не привлекать внимания. А еще каждый взял себе псевдоним – вымышленную фамилию, имя и отчество. Откровенных разговоров между курсантами не было, запрещалось. Иванов, Петров, Сидоров. А в каком отделе, на какой должности – не известно.

Зато морально Алексей отдохнул от мерзостей службы. Учеба, квартира с удобствами, паек, талоны на питание в столовой. Пока учился, даже поправился на пару килограммов. Весов не было, просто пришлось на брючном ремне новую дырку делать. В качестве практики давали переводить французские газеты, а еще принесли патефон и ставили грампластинки с записями французских шансонье.

За восемь месяцев язык освоили неплохо. Короткий выпускной экзамен – перевести текст с ходу, причем изобилующий техническими терминами. Потом диалог с преподавателем, разыгрывали сценку.

На таких курсах Алексей несколько лет с радостью проучился бы. Однако страна остро нуждалась в образованных специалистах – инженерах, переводчиках, врачах. Старые кадры покинули Россию в период революции и после, частично расстреляны были или гнили в лагерях «трудового перевоспитания», как назывались они тогда.

Доложил начальнику ИНОотдела Трилиссеру об окончании курса, справку предъявил.

– Вот и отлично! У тебя приличная гражданская одежда есть?

– Смотря что считать приличной. Штаны, рубаха, тулуп овчинный.

Трилиссер поморщился, черкнул несколько слов на листке бумаги.

– Иди в хозотдел, они в курсе, приоденься, предстоит важная поездка.

Как понял Алексей, на такой случай в хозотделе хранились цивильные вещи – мужские и женские, разных размеров, новые и слегка поношенные. Для Алексея после примерок подобрали костюм-тройку из хорошей шерстяной ткани, лакированные штиблеты, пару рубашек – белую и синюю и шляпу-котелок. Посмотрел на себя в зеркало Алексей и удивился. На себя прежнего не похож. Сильно меняет человека одежда!

А через день выехали поездом в Ригу. В одном купе с Трилиссером Алексей ехал и еще двое мужчин, явно из их конторы. В Риге пересадка на поезд до Варшавы, а оттуда уже поездом в Париж. На карманные расходы выдали тонкую пачку мелких купюр. Алексей впервые держал в руках французские франки. Они производили солидное впечатление, не то что советские деньги.

От вокзала на двух пролетках добрались до советского посольства. Оба попутчика везли тяжелые чемоданы, причем на нескольких границах их не досматривали ни пограничники, ни таможня, поскольку пассажиры предъявляли дипломатические паспорта.

Алексей любопытства не проявлял, в ГПУ, а перед этим в ВЧК любознательность не приветствовалась категорически. Руководство сотруднику говорило только то, что входило в круг его обязанностей. Входишь в кабинет к начальнику отдела, так тот сразу документы переворачивает текстом вниз, чтобы прочитать невозможно было. И сотрудники переняли такой прием. Иной раз до нелепостей доходило. В одном кабинете сидели, над одним делом работали, а друг от друга скрывали, кто что узнал. Только на совещаниях у руководства узнавали, на докладах. Понятно, что любая спецслужба имеет секреты, но не доведенные до абсурда.