Щипач - Юрий Корчевский (2021)

Стюард показал нужную палубу. Пароход еще царской постройки, поскольку надписи на табличках еще с «ятями», отмененными большевиками. Каюта на четверых, но пассажиров еще не было. Не было их до конца рейса. Пока из Турции в Советскую Россию мало кто хотел ехать, в основном госслужащие по делам.

Алексей уселся за столик, достал портмоне. В нем удостоверение личности на имя Жака Батиста Монтре, с фото. На нем как раз тот «хвост» запечатлен. И деньги бумажные, много. Алексей начал их разглядывать. Французские франки, английские фунты, немного турецких лир. Деньги Алексей переложил в свой карман, а портмоне и удостоверение выбросил в открытый иллюминатор. Этим бортом пароход стоял на другую сторону от причала, и никто увидеть сброс не мог. Потом взялся за бумажный пакет. В нем оказались тонкие листки папиросной бумаги, убористым машинописным текстом на французском. Документы решил оставить, передать в Москве руководству. Подосадовал на себя за незнание языков и дал слово начать учить в Москве, по возвращению, какой-либо язык из европейских, хоть французский, хоть немецкий.

Видимо, сказалось напряжение последних дней. Не только срывом задания рисковал, но и жизнью. Потому что прилег на кровать и мгновенно уснул. Проснулся ночью, в каюте темно, из приоткрытого иллюминатора прохладным воздухом тянет с запахом моря. И качка бортовая. Кроме того, по корпусу судна легкая вибрация от работающих машин парохода. В иллюминатор не видно ни зги. Ни маяка, ни огней на берегу. В открытом море пароход. И, несмотря на позднюю весну, на море неспокойно. На Черном море обычно штормит по осени. Тогда волны большие, свинцово-серые, и мореплавание становится опасным, особенно для небольших судов.

Покрутился на кровати, все же непривычно в качку спать. Оценил высокие борта кровати, да и уснул. А утром полный штиль, чувствуется движение корабля. Выглянул в иллюминатор, вдали берег виден. И уже через пару часов Алексей сошел на берег в Севастополе. Для пограничников сгодилась справка из посольства, таможне не интересен. Сначала в столовую, поел хорошо. В приморских городах всегда хорошо готовят рыбу, причем в Крыму рыба невиданная в Москве – барабулька, кот. Взял жареного кота, по виду и по вкусу, как камбала. Плоское тело, оба глаза с одной стороны. А в Ленинграде, ныне снова Санкт-Петербурге, такая же редкость – корюшка, рыбка огурцом пахнет и вкус своеобразный.

Поездом до Москвы почти неделю добирался. Мало того что паровозы на каждой крупной станции бункеровались водой и углем, так их еще и остро не хватало. Заводы едва дышат, инженеры с паровозостроительных – Харьковского и Луганского, ведущих заводов страны, поразбежались, а кто-то попал под горячую руку борцов с буржуазией, к стенке поставили. Заделы деталей для морально устаревших паровозов О-В и Н закончились, а чтобы новые паровозы проектировать, нужны инженерные кадры. И такое положение на всех заводах. Правительство на короткое время выкрутилось. За ценности из церквей, из музеев Кремля, проданных большевиками через американского дельца Арманда Хаммера, закупили паровозы серии Э в Швеции, немного автомобилей. Баснословно нажился на сделке американец, а Ленин назвал его лучшим другом Советского Союза. Вырастить грамотные кадры дело долгое, затратное, да еще опыт они должны приобрести, который передается от более старшего и опытного. Да почти нет старших, и молодым пришлось продираться через собственные ошибки. В ЧК и ЦК ситуацию не поняли, посчитали вредительством, стали заводить дела, как о Промпартии.

Все же добрался до Москвы и первым делом на свою квартиру, полученную по ордеру ВЧК. Квартира со всей обстановкой, даже с коврами, от сбежавшего за границу богатея досталась. Алексей не исключал, что расстреляли бывших владельцев как контрреволюционный элемент. Для начала вымылся под холодным душем, надел чистое исподнее, а потом на Лубянку.

Глава 5

ОСОБЫЙ ОТДЕЛ