Щипач - Юрий Корчевский (2021)

Уголовный розыск занимался делами серьезными. Скупка краденого или самогоноварение – это стезя милиции. По линии уголовного розыска убийства, разбои, грабежи, кражи с большим ущербом, особенно если потерпевшим было государственное предприятие, а не частное лицо. Значительно позже, после войны из уголовного розыска выделился ОББ – отдел по борьбе с бандитизмом, «убойные» отделы, занимающиеся расследованием убийств, особенно тех, что всколыхнули какой-то регион, а то и страну. При любом строе всегда будет прослойка людей, ставящих себя вне закона или над законом. Для таких главное – собственное «я». Таких «беспредельщиков» Алексей ненавидел.

Чувства скрывал, но если была возможность, стрелял наповал или старался так ранить, чтобы сделать инвалидом. Вовсе не кровожадным был, но зачастую суды «оступившимся пролетариям» давали маленькие сроки, и безжалостные грабители, у которых руки иной раз по локти в крови, вскоре вновь выходили на свободу или бежали из лагерей.

Лагерь никогда не исправлял, вопреки лозунгам большевиков. Но заключение на какое-то время избавляло общество от гнилого балласта. Алексей же искренне считал – зачем кормить гниду за счет народа, если он после отсидки продолжит творить зло? Убей бешеную собаку, и жить добропорядочным гражданам станет легче.

И подтверждение своим мыслям видел каждый день. Однажды ближе к вечеру, когда уже казалось, что день закончился без происшествий, зазвонил телефон. Звонок никогда не раздавался по приятному поводу, а всегда извещал о проблеме, о бессонной ночи, о разыгравшейся трагедии. Киселев, сидевший в общей комнате, а не в своем кабинете, снял трубку, выслушал, бросил короткое:

– Выезжаем!

Он еще трубку не успел положить на аппарат, а сотрудники уже надевали куртки, проверяли оружие.

Киселев мужик пробивной, через хозяйственное управление выбил «Форд-А», кабриолет со складным верхом, выпускаемый по американской лицензии. С 1932 года на его основе стали выпускать ГАЗ-А, как упрощенный вариант. С 1936 года эксплуатацию «Форда» запретили, постановили сдать их в обмен на ГАЗ-А с доплатой. Крепкая машина и просторная. Кроме шофера влез весь уголовный розыск, все шесть человек.

Уже в машине Киселев, обернувшись с переднего сиденья, сказал:

– Едем на «Большевичку». Там, похоже, псих с оружием женщин в заложницы взял.

Удивились оперативники. Давненько таких преступлений не было. Насколько помнил Алексей, даже статьи такой в Уголовном кодексе не было. Срок давали за незаконное ношение оружия – холодного или огнестрельного, за разбой или хулиганку, если обошлось без жертв. «Большевичка» была государственной фабрикой женской одежды, большинство персонала – женщины. Из мужиков только слесари-наладчики да директорат.

Подъехали к заводу, на проходной их встретил главный инженер.

– Быстрее, товарищи! Негодяй заперся в цеху раскроя, периодически выстрелы слышны.

– Как давно?

– Уже с полчаса.

– Ведите.

Цех находился на втором этаже. Подошли к дверям, подергали – заперто.

– Еще входы есть?

– Пожарный, с другой стороны.

– Трошин, Сырцов, Николаев – к пожарному выходу.

Сотрудники убежали. Киселев продолжал допытываться у главного инженера:

– Окна в цеху на какую сторону выходят?

– Во двор.

– Показывайте.

С лестничной площадки открыли окно. Киселев, за ним и Алексей, выглянули. Вдоль здания, под окнами, кирпичный выступ идет. Попытаться пройти можно, но опасно. Высота в цехах метров пять. Если сверзиться, да на булыжник во дворе, мало не покажется. Тем не менее Алексей отважился на разведку.

– Антон Владимирович, я на разведку, одним глазком глянуть.

– Ох, Иван, если свалишься, чего-нибудь себе сломаешь.