Щипач - Юрий Корчевский (2021)

Карточки не именные. Вверху указан вид продукта, скажем – «крупа гречневая» и штамп «январь 1933 год». Количество на один талон могло меняться от месяца к месяцу.

– Вы отказываетесь подчиниться законному требованию сотрудника милиции?

Отказ – это уже штраф, а то и исправительно-трудовые работы на срок от одного месяца до трех. Мужчина Уголовный кодекс явно знал.

– Согласен.

Ближайшее отделение милиции в квартале. Пошли, оскальзываясь. На тротуаре утоптанный снег, как лед. Мужчина громко возмущался, ему, дескать, на службу надо.

В отделении милиции Алексея знали. В присутствии дежурного он попросил мужчину выложить на стол все из карманов. В одном кармане оказались карточки на три человека, в другом, на четыре.

– Какие карточки ваши?

– Все мои!

– Предъявите личные документы.

Паспорт при себе у мужчины был. Штампа о браке нет.

– Как же так? Карточек на семь человек, семьи по документам нет.

Алексей подмигнул дежурному.

– Спекуляцией попахивает! Вызывай дознавателя!

Мужчина осознал, что пахнет статьей и сроком, сразу изменил показания.

– Нашел я карточки! Иду, а передо мной вот этот малец. Он и обронил. Пусть свое заберет!

Наглецов учить надо. Алексей сгреб все карточки, на семь человек, отдал парню.

– Разобрались, иди.

У мужика глаза округлились, открыл рот, что-то сказать хочет, а в горле пересохло. Паренек, получив карточки, ушел. Алексей попросил дежурного:

– Опроси пока, составь протокол – дескать, нашел продуктовые карточки, вернул владельцу, претензий не имею.

И шепнул: задержи его на четверть часа. Это для того, чтобы паренек ушел спокойно, не догнал бы его наглый мужик. Вроде не бандит, а ребенка обидел. Мало того – оставил семью без пропитания, обрекая на голодное существование.

А с поздней весны и в начале лета прокатились по городу изнасилования с ограблениями. Прямо маньяк появился, не иначе.

Как день-два, так в сводках изнасилование. Слухи по городу поползли. Начальников отделов милиции и уголовного розыска озадачили, как всегда – пригрозили карами, вплоть до потери должности и партийного билета. Но насильник оставался неуловим. На многих фабриках вечерние смены заканчивались поздно. Работницы боятся, требуют от профсоюзов прекратить безобразие. Принятые милицией меры эффекта не давали. Усилили число патрулей, но к каждой гражданке милиционера не приставишь.

После некоторых размышлений Алексей решил ловить на живца. Тем более опыт был. Снова в театр, в костюмерную, да к гримеру. Ежели парик, да губы подкрасить, да одежду подобрать, то в темноте за женщину вполне сойдет. Единственно – обувь. На каблуках попробовал, упал и сразу отказался. Идти невозможно, а если придется догонять? Костюмер еще замечание сделал:

– Походка у вас не женская. Скорее – как у грузчика, тяжелая.

Это да. Но как ни пробовал Алексей, не получалось по-иному. На карте отметил все случаи насилия. Чаще всего в трех районах получалось, Свердловском (ныне Василеостровский), Октябрьском (ныне Адмиралтейский) и Володарском (ныне Невском). Районы граничат друг с другом. Это наводило на мысль, что преступник обитает где-то рядом. Хотя были случаи и в Выборгском, и Нарвском, и Петроградском. Но связаны ли они друг с другом, либо фигуранты разные? Не поленился, съездил по разным отделам уголовного розыска, почитал показания потерпевших. Судя по описанию насильника и манере действовать в семи случаях из десяти насильник – одно лицо. Голос низкий, с хрипотцой, рост ниже среднего, коренастый, физически сильный, сопротивление жертв ломал легко, оружием не угрожал. После изнасилования срывал с шеи женщины цепочку, заставлял снимать серьги и кольца, у кого они были.

Алексей переписал себе описание драгоценностей. Это один из путей выйти на преступника. Заметив его заметки, начальник Кировского угро сказал:

– Думаешь, в скупку сдаст или ломбард? Скорее всего – барыгам сдаст.