Северный ветер - Владимир Прасолов (2014)

В конце декабря он уехал в Берлин, она боялась его возвращения, боялась развязки, своей слабости, в какой-то степени она уже готова была уступить. Но ее подавленное состояние исчезло, оно просто ушло, когда он, в порыве откровения, рассказал о планах его фюрера и его страны, ставших ему известными на каком-то важном и секретном совещании, с которого вернулся. Она внимательно слушала его полную пафоса и самолюбования речь, делая вид, что вообще-то увлечена музыкой и мало что понимает из его рассказа. Она вдруг с ужасом поняла, что невольно стала причастной к страшным тайнам нацистской Германии, замыслам ее главарей, и ей стоило огромного труда не выдать своего волнения. Она прильнула к вдруг замолчавшему Паулю и, весело смеясь, увлекла в вальс, стараясь усыпить его вдруг проявившуюся бдительность. И он продолжал говорить, упиваясь своей значимостью и масштабами своего мышления. Он говорил все это при ней, но не для нее, он проговаривал все это для себя, теша свое самолюбие и гордясь собой. Если бы в эту ночь он пришел к ней в спальню, она отдалась бы ему, закусив губы, стиснув зубы. Она бы пошла на все. Теперь она не должна была умереть, она должна была вырваться из плена и дойти до своих, чтобы рассказать о том, что ей стало известно. Это было важнее ее жизни, это было важнее всего на свете.

Но он не пришел в эту ночь, а наутро уехал, сказав, что вернется через три-четыре дня, всем своим видом показывая, что по возвращении он намерен что-то изменить в их отношениях. Ольга поняла: другого случая не будет. Малейшая оплошность может стоить ей жизни, и тогда никто не узнает о том, что готовит миру гитлеровская Германия, чем занимается общество «Аненербе».

Как хорошо, что она запомнила это название! Стоило ей только произнести его в контрразведке, куда ее доставили на допрос с линии фронта, Ольгу тут же переправили в Москву в кабинет полковника Краскова. Она рассказала ему все, с момента, как попала в плен, как очутилась в Тильзите, все, начистоту. Долго и тщательно вспоминала подробности того, что ей стало известно от Пауля Штольца о совещании элиты общества «Аненербе».

Красков был доволен. Ему в какой-то момент показалось, что он где-то видел эту девушку. Он ей поверил и без всяких спецпроверок, под свою личную ответственность, определил на службу переводчицей в свое подразделение. Когда об этом зашел разговор, Ольга не раздумывая дала согласие. Так произошло то, что она называет теперь чудом, но тому предшествовал месяц тяжелого, страшного и опасного пути. Пути к фронту, на восток, пути к своим. Она не хотела это вспоминать сейчас, потом, когда у нее будет много свободного времени, она расскажет о том, как смогла пройти из прусского городка Тильзит до Ржева, где, попав в многослойный «пирог» окружений, оказалась в расположении наших войск. Расскажет она это только одному человеку…

Вангол сидел у себя в кабинете за столом и латал гимнастерку, когда дверь приоткрылась и кто-то тихо спросил:

— Разрешите войти?

Он от неожиданности замер — голос был женский. Откуда в их блоке, наглухо отрезанном хитрой системой коридоров и дверей от остальной территории разведшколы, — женщина?

— Входите, — ответил он после небольшой паузы, отложив в сторону свое шитье.

Дверь открылась, и вошла девушка. Новая форма ладно облегала ее стройную фигуру. Она подошла и встала перед ним по стойке смирно; отдав честь, четко доложила:

— Младший сержант медицинской службы Ольга Бойкова прибыла в ваше распоряжение.

Вангол улыбнулся.

— А у нас все здоровы, товарищ младший сержант.

— Вот и хорошо, товарищ капитан, это же просто замечательно, когда все здоровы, — улыбнулась она в ответ и подала направление.

— Вот даже как. — Он прочитал направление, подписанное Красковым. — Вы, оказывается, еще и переводчица, прекрасно, будет с кем потренировать зна… — продолжил он на немецком и наконец внимательно посмотрел в лицо вошедшей.