Князь - Александр Прозоров (2017)

– Устал. – Федор Друцкий вздохнул и надел птице на голову клобук. – Эх ты, не справился. Ладно, возвращаемся. Да и обедать пора.

Андрей покосился на солнце. Оказывается, за время погони за неуязвимым вороном оно давно перевалило зенит. Часа четыре прошло, пожалуй. Может, чуть меньше. Теперь еще ковры найти надобно, доехать до них. А пока перекусят, то и в усадьбу пора будет возвращаться. Кончилась охота.

– И как тебе с соколами, боярин? – поинтересовался Друцкий.

– Красиво. Вот уж от кого, так от ворона такой прыти не ожидал.

– Э-э, не скажи, боярин. Ворон – он в воздухе князь. С цаплей иной раз соколу проще управиться, нежели с ним. Этот еще тихий попался, а многие сами в атаку кидаются да порой так поранят клювом своим охотника, что и не выживет. Мы как-то на ворона трех соколов спустили, так он от них восемь верст, отбиваясь, уходил. И ушел-таки, исчадье небесное. Хотя чаще, конечно, сокол его берет.

Так, за разговорами, вернулись к лагерю. Здесь князь и Василий Ярославович уже пировали, поочередно подливая друг другу вино. По виду – друзья. Однако же выражение лица у боярина было такое, словно ему доставался один только уксус, да соль на закуску. Охотники присоединились к компании, дочка горячо начала рассказывать Юрию Семеновичу про схватку пернатых. Пожалуй, только теперь до Зверева стала доходить истинная суть соколиной охоты. Смысл ее – в зрелище, в поединке. Потому-то как раз ворон и есть самая желанная дичь. Все остальное – просто еда.

Возвращения остальных охотников бояре Лисьины не дождались. Василий Ярославович дал сыну немного времени, чтобы перекусить, после чего поднялся, поклонился князю:

– Благодарствую за честь и уважение. Давно не бывали мы с такими людьми достойными, давно веселья такого не видывали. Но пора и честь знать. Путь еще долгий.

– И тебя, боярин, за уважение и слова добрые благодарствуем, – приподнялся со своего места Друцкий. – Всегда рады тебя видеть будем, Василий Ярославович.

Бояре поднялись в седла, подождали, пока холопы наскоро соберут посуду, скатают ковры, и поскакали по полю в сторону дороги.

– Так отчего князь стал таким милым и добрым, отец? Узнал о нашей близости к великому князю? Проиграл тяжбу? Или на него сошла милость Господа?

– Это долгий разговор, – ответил Василий Ярославович и пустил коня в галоп, уносясь вперед.

Вернулись они на закате, а потому времени для разговора вечером боярин не нашел. Как не нашел и утром, и днем. Впрочем, Андрей уже успел подзабыть об этом разговоре, посвятив день рогатине и свисающему с дуба за опушкой чурбаку. В конце концов, хлопоты Василия Ярославовича – это не его хлопоты. Он дождется весны, спасет Ивана от очередного покушения, и – домой. Обратно в двадцать первый век, к компьютерам, мотоциклам и телевизорам. Наверное, забавно будет играть с копьем в какой-нибудь «ходилке», еще помня рукой, каков он – удар рогатиной на всем скаку в пятипудовый чурбак. Или в кирасу польского наемника…

– Андрей Васильевич! Андрей Васильевич, тебя батюшка кличет! – примчался на луг за опушкой мальчишка лет девяти, имени которого Зверев не знал.

– Раз кличет, значит, буду…

Он отпустил поводья и ткнул кобылу пятками в брюхо, заставляя сорваться с места во весь опор, опустил копье, метясь в покачивающийся чурбак и выбрав для удара черное пятно небольшого сучка. В последний миг перед столкновением крепче сжал коленями седло и качнулся вперед, добавляя к инерции рогатины тяжесть своего тела, напряг мышцы… Тун-н-н! Наконечник вошел в дерево почти до середины, рука ощутила резкий толчок – пальцы разжались, чтобы тут же схватить рукоять сабли, рвануть ее из ножен и нанести первый рубящий удар. Пока – в пустоту.