Цена жизни - Григорий Шаргородский (2019)

— Молчать! — заорал император, и я спиной ощутил звериную ярость, исходящую от удивленных вспышкой хозяина беролаков.

Еще секунда — и они даже без приказа разорвут меня на куски.

Как ни странно, мне даже стало немного легче. Князь Шуйский точно так же орал, но я-то понимал, что это признак снижения накала обстановки.

Император, конечно, не генерал-губернатор, но тот же принцип сработал и сейчас. Еще раз устало помассировав виски, он откинулся на спинку кресла и произнес:

— Рассказывайте все. От начала до конца.

Ну вот на кой черт этот косолапый Гудков спалил мой отчет? Все было бы намного проще. Что же, придется поупражняться в риторике.

Я, конечно, опустил сам факт существования Мыколы и переписки с Нартовым, так же как и аферу с княгиней Голицыной и ее любовником, но в остальном выложил все без утайки. Даже рассказал о конфликте с бубновыми. Когда дошел до вмешательства профессора и боя в подвале, император недовольно поморщился:

— И вы все это время покрывали кровавого убийцу невинных девиц?

— Когда-то именно я поймал оного убийцу невинных девиц и сдал его властям. Они его благополучно прошляпили, а исправлять оплошности разных неумех — не моя работа. Оба раза, когда мы виделись после его ареста, за спиной профессора находились высшие вампиры господаря Дракулы. Может, я и бесноватый Ловец, но точно не идиот.

Мое откровение император оставил без комментария и сменил тему:

— Ту помощь Дарье, о которой вы говорили Гудкову, может предоставить Нартов?

— Да, ваше императорское величество.

— И вы хотите, чтобы я отдал свою дочь в руки омскому Мяснику? — Сейчас в нем говорил не властитель огромного государства, а простой отец, потому-то мне и был задан этот вопрос.

— Ваше императорское величество, — позволил я себе легкую иронию, — вы лучше меня знаете, что Нартов — не сбрендивший мясник, а фанатик науки. Риск, конечно, есть, но уверен, профессор сделает все, чтобы добиться успеха. А успех напрямую связан с жизнью и здоровьем ее императорского высочества. Нартов из кожи вон вылезет, и не для того чтобы угодить вам или мне, а просто стремясь одолеть еще один рубеж непознанного.

Император чуть подумал и внимательно взглянул на меня. Наконец-то растерянного родителя сменил жесткий и умный управленец:

— Так вы предлагаете мне простить все те зверства, что творил сей преступник?

— Это решать вам, но позволю отметить, что мне прекрасно известно, чем Нартов занимался в своем заключении. Уверен, вам тоже об этом докладывали.

Мой намек на жуткие эксперименты, которые профессор проводил в заключении уже по приказу имперских властей, тонкостью не страдал.

— Что он хочет за свои услуги? На полное прощение пусть не рассчитывает.

— А зачем ему прощение? — явно злоупотребляя использованием вопросов в качестве ответов, парировал я. — В Империи никому не известно, кто именно скрывается за личностью омского Мясника. Если мне не изменяет память, вся вина осталась на оборотне, которого уничтожила моя команда. Профессор хочет лишь перестать прятаться и иногда, под контролем соответствующих служб, приезжать на родину. Хотя я не уверен, что на это согласится валашский господарь. Но это уже другой разговор, и меня он не касается.

Император опять задумался, и решение явно далось ему с натугой:

— Хорошо, думаю, это решаемо. А чего хотите лично вы, господни Силаев?

— Я? — Вопрос императора меня откровенно удивил. — Если вы имеете в виду посреднические услуги, так это помощь друзьям и как таковая в оплате не нуждается.

— А в качестве награды за службу моей семье? — хитро прищурился Петр Третий.