История с привидениями (перевод Александра Крышана) - Питер Страуб (1979)

– Убери нож, – раздался голос его брата. – Ты слышишь меня, Дон? Спрячь его.

Дон открыл глаза и увидел, что сидит в ресторане; золотистый свет заливает улицу. Дэвид сидит за столом напротив, красивый, участливый, но одетый в какой-то мятый мешок, бывший когда-то костюмом; лацканы серые от мелкой пыли, из швов торчат белые нитки, пятна плесени покрывают рукава.

На столе перед ним тарелка со стейком и наполовину опустошенный стакан вина; в левой руке Дон держал вилку, в правой зажал костяную рукоять ножа Боуи.

Дон расстегнул пуговицу рубашки и опустил в разрез нож.

– Я устал от этих трюков, – сказал он. – Ты не мой брат, и я не в Нью-Йорке. Мы в номере мотеля во Флориде.

– И ты совершенно не выспался, – сказал брат. – Ты ужасно выглядишь, – Дэвид облокотился на стол и поднял на лоб большие дымчатые очки. – Но возможно, ты и прав. Этим тебя уже не проведешь, правда?

Дон покачал головой. Даже глаза Дэвида были неимоверно похожи; это казалось кощунством – как точно она подделала его глаза.

– Это доказывает, что я не ошибся, – сказал он.

– Насчет той девочки в парке, что ли? Разумеется, ты не ошибся. Ты и должен был найти ее – неужели до тебя еще не дошло?

– Дошло.

– Вот только через пару часов маленькая Анджи, несчастная сирота, опять окажется в парке. Через десять – двенадцать лет ей будет столько же, сколько сейчас Питеру Барнсу, правильно? К сожалению, бедняга Рики покончит с собой задолго до этого.

– Покончит с собой…

– Это так легко устроить, дорогой мой брат.

– Не называй меня братом.

– Ох, да ведь мы на самом деле братья, – сказал Дэвид и улыбнулся, щелкнув пальцами.

В номере мотеля сидел состоятельного вида чернокожий мужчина, удобно устроившись в кресле: глядя ему в глаза, он отстегнул саксофон от цепочки на шее.

– Ну, а меня-то вы, конечно, знаете, – сказал он и положил саксофон на соседний стол.

– Доктор Рэбитфут.

– Знаменитый. Прославленный.

У музыканта было тяжелое волевое лицо, но вместо кричащего наряда менестреля, придуманного Доном, на нем был мятый коричневый костюм в светлую радужную полоску темно-розового, почти коричневого цвета; он сам казался помятым, уставшим от кочевой жизни на колесах балаганчика. Выражение глаз Доктора Рэбитфута было таким же вялым и безразличным, как у девочки, но белки были желтоватыми, как фортепьянные клавиши.

– Я не очень хорошо представлял себе вас.

– Не важно. Я не обидчивый. Нельзя же все на свете предусмотреть. Кстати, вы очень многого не предусмотрели, – вкрадчивый, с придыханием голос музыканта казался одного тембра с его саксофоном. – Несколько легких побед вовсе не означает, что вы выиграли войну. Я уже столько народу предупреждал об этом. Ну, попался я вам тут, а с собой-то что вы будете делать? Куда от себя денетесь? Вот один пример того, о чем вам не стоит забывать, Дон.

– Мы наконец-то один на один, лицом к лицу, – сказал Дон.

Доктор Рэбитфут, задрав подбородок, рассмеялся.

И почти сразу же, не успел стихнуть едва не оглушивший его смех, Дон очутился в квартире Альмы Мобли, окруженный восхитительными и полными воспоминаний предметами: все стояло на своих местах, и Альма сидела перед ним на диване.

– Ну, тоже мне, удивил! – сказала она, все еще смеясь. – Лицом к лицу – насколько я помню, эту позу мы пробовали столько раз! И макушка к хвостику – тоже.

– Я презираю тебя, – сказал он. Эти превращения уже начинали действовать на него: желудок горел, и виски ломило.

– Я думала, ты уже справился с переживаниями, – своим звонким, солнечным голоском проговорила она. – Ты же знаешь о нас больше, чем кто-либо на планете. Если тебе не нравятся наши характеры, мог бы, по крайней мере, с уважением отнестись к нашим возможностям.

– Не с большим уважением, чем к дешевым трюкам иллюзиониста из ночного клуба.