История с привидениями (перевод Александра Крышана) - Питер Страуб (1979)

– Решение принято, Рики, – подвел итог Сирс. – Так будет лучше. Мы больше не можем вариться в собственном соку. Итак… – Он оглядел круг сидящих и продолжил: – Итак, поскольку все решено, кого, как выразился Льюис, мы поджарим сегодня?

Прошлое вдруг встрепенулось в сознании Рики так свежо и полно, что он решил сейчас же рассказать свою историю, хотя он этого не планировал и думал, что пропустит свою очередь; однако 18 часов из 1945 года настолько ясно ожили в памяти, что он произнес:

– Пожалуй, это буду я.

2

Двое из них ушли раньше, а Рики объявил, что не торопится на холод. Льюис предложил: «Пойдем прогуляемся, Рики, подрумяним твои щеки», но доктор Джеффри лишь кивнул. Было в самом деле не по-октябрьски холодно – настолько, что казалось, вот-вот пойдет снег. Сирс вышел освежить их напитки, и Рики, оставшись в библиотеке один, слышал, как на улице жужжит стартер. Льюис импортировал свой «морган» из Англии пять лет назад, и это была единственная спортивная модель, которая нравилась Рики. Однако откидной верх – плохая защита в такой холодный вечер; и у Льюиса, похоже, машина не заводилась. Ну же!.. Почти завелась. Для таких нью-йоркских ночей нужно что-нибудь помощнее маленького «моргана». Бедный Джон совсем окоченеет, пока Льюис довезет его до Милли Шин и их дома на Монтгомери-стрит – за угол и семь кварталов вперед. А Милли, наверное, сейчас не спит, ждет в полутемной прихожей, готовая вскочить в ту же секунду, как повернется ключ в двери, помочь ему снять пальто и подать немного горячего шоколаду. Наконец двигатель Моргана кашлянул и ожил, следом донесся звук удаляющейся машины, и Рики представил, как Льюис хлопает себя по шляпе и улыбается Джону: «Я всегда говорил тебе, что эта маленькая красавица творит чудеса!» После этого он высадит Джона, потом выедет из города, влившись в движение по 17-му шоссе, доедет до леса и доберется до своих владений, которые приобрел, когда вернулся. Чем бы там Льюис ни занимался в Испании, он заработал кучу денег.

Дом же самого Рики стоял буквально за углом, не более пяти минут ходу, и в прежние времена они с Сирсом всегда возвращались с работы пешком. Да и теперь они прогуливались время от времени в теплую погоду. «Матт и Джэф», – называла их Стелла. Это скорее относилось к Сирсу: Стелла никогда не питала к нему симпатии. Разумеется, скрытая неприязнь никак не влияла на ее попытки показать, кто тут главный. И уж конечно, она не ждала Рики с чашкой горячего шоколада: она наверняка уже давно спит, оставив только свет в прихожей, едва освещающий лестницу. Стелла была твердо уверена, что если он не отказывает себе в удовольствии приятно провести время в кругу друзей, оставляя ее одну, он может, придя домой, сколь угодно бродить в темноте, ушибая колени о стекло и хром модной мебели, которую она заставила его купить.

Сирс вернулся в комнату с двумя стаканами в руках и только что зажженной сигарой во рту. Рики сказал ему:

– Ты, Сирс, пожалуй, единственный человек, глядя на которого я иногда жалею, что женился.

– Не трать понапрасну свою зависть, – отозвался Сирс. – Я слишком старый, слишком толстый и слишком устал.

– Ничего подобного, – ответил он, принимая из рук Сирса напиток. – Ты просто испытываешь наслаждение, притворяясь таковым.

– О-о, какой ты проницательный, – протянул Сирс. – Тебе не следует говорить чего-то вроде того, что ты сказал, чтобы не изумлять собеседника. Всем известно, что Стелла красавица. И за подобные высказывания она размозжит тебе голову. – Он сел в свое кресло, вытянул ноги и скрестил их. – Она затолкает тебя в гроб, закопает, разровняет землю и побежит прочь, расточая аромат спортивной сорокалетней женщины, аромат соленой воды и морского прибоя. Но ты можешь говорить это мне, – Сирс помедлил, и Рики в страхе подумал, что он скажет: «Я иногда тоже думаю, что лучше бы ты никогда не женился», – потому что я hors de combat, или это hors commerce[2]?