Ангелы по совместительству. Проводы империи - Ирина Сыромятникова (2021)

События развивались своим чередом. Мы не спеша преодолели холмы, некогда защищавшие Гартралу от горячих ветров с запада, покинули тракт и двинулись по предгорьям, форсируя многочисленные речки, по летнему времени имевшие вид небольших ручьев. Присутствие человека в этих местах почти не ощущалось, а селений, подобных деревне белых, не встречалось вообще. Один раз мы издалека заметили какое-то скотоводческое кочевье, но вид грузовиков привел местных в неописуемую панику, а преследовать их куратор запретил.

Офонаревшие от безделья Румол и Шаграт выкурили из гнезда гоула (тварь поменьше, чем та троица, что я завалил под Редстоном, но все равно – приличную), повязали магией и приволокли в лагерь, то ли – хвалиться, то ли – белого пугать. Пит даже не нашелся, что сказать по этому поводу. Придурков наградили почетной обязанностью мыть грязную посуду ближайшие две недели, а своего ученика Ли Хан два дня приводил в чувство, отпаивая какими-то травами. Вид у парня стал откровенно затравленный.

Сдохнет у Ли Хана ученик, зуб даю. Что в таком случае напишет о нас в своем отчете куратор? Ну и потом – слаб я, не могу оставить белого в беде. Проклятое воспитание…

Долго медлить с решением черным несвойственно, но для благотворительности следовало найти приемлемое обоснование. На очередном привале, когда весь отряд собрался вокруг походного котла, я громко окликнул белого:

– Хан, ты, помнится, говорил, что можешь пару уроков са-ориотского дать? Я, в принципе, с вашим наречием знаком, мне просто как бы разговорной практики не хватает.

На физиономиях жующих овсянку колдунов отразился охвативший их скепсис. Я обвел банду Ридзера пристальным взглядом – черных надо ставить на место сразу.

– Да, я – алхимик, выпускник Редстонского университета! Нам этот са-ориотский два семестра преподавали. Мне на нем лопотать выучиться – как два пальца показать!

– Я готов давать уроки всем желающим совершенно безвозмездно, – встрял Ли Хан, сообразивший наконец, в чем дело.

Армейские эксперты многозначительно промолчали – полиглотов среди черных всегда было немного. Питер пожал плечами и изрек:

– Дело хорошее, мастер Тангор. Если можно, я тоже поучаствую.

Вот и отлично! После такого начала никто не сможет заподозрить меня в недостаточной суровости.

И стало у Ли Хана три ученика.

Теперь каждый день я тратил целый час драгоценного стояночного времени на уроки чудной иноземной речи, а в пути как бы закреплял навыки в компании Ахиме. Этого белого пришлось натурально приручать. Во-первых, он очень нервно реагировал на любое прикосновение, словно его побить могли (а может, и били). Всякое громкое слово или сказанная с угрожающей интонацией фраза тоже принимались им на свой счет. Во-вторых, у него начисто отсутствовали характерные для белых общительность и любознательность, сам он не улыбался, а чужие улыбки его откровенно пугали. Но самое главное – совершенно увечный язык тела. Каждый человек посылает окружающим невербальные знаки, показывающие, как следует к нему относиться и чего от него ожидать, иногда поворот головы и положение рук могут сказать больше, чем полчаса обмена любезностями. Особенно это важно для черных, которые впустую молоть языком не любят. Предки, оборони вас выглядеть вызывающе в присутствии боевого мага! Питер, например, старательно демонстрировал всем уверенность в себе и невозмутимость (его наверняка специально натаскивали на то, как надо вести себя с подопечными). Ли Хан был дружелюбно-нейтрален и неуловим как тень. А вот его ученик… Вся фигура Ахиме – опущенный взгляд, ссутуленные плечи, руки, постоянно прижатые к животу, – буквально кричали: «Я – жертва!» Следовало ли удивляться, что с ним вообще никто не считался?

Если все это – последствия детской травмы, то я не понимаю, как он вырасти-то смог – здоровье одаренных сильно зависит от их душевного состояния. Наверное, в Са-Орио обитает какая-то особо живучая разновидность белых, другого объяснения нет.