Жить жизнь - Анна Богинская (2018)

Матвей молчал, вглядываясь в темноту вечернего Днепра: картина впечатляла. Они лежали — каждый на своем сиденье — и смотрели на воду. Но держались за руки, ощущая друг друга через прикосновение. Энергия, которая поселилась в машине, свет ночных огней Киева, место — все располагало к откровенности.

— Расскажи о своих отношениях, — спокойно попросила она, хотя внутри все горело: она видела отсюда окна квартиры, в которой они жили со Стасом, и воспоминания о прошлом жгли ее, как раскаленное железо.

— Что именно тебя интересует?

Анна мысленно улыбнулась: это классический уточняющий вопрос, который используют в переговорах, когда нужно быть откровенным, но не до конца. Это ее любимый, коронный вопрос в работе. Но она никак не ожидала услышать его от Матвея.

— Расскажи о своих серьезных отношениях, — тихо попросила она.

— У меня они были дважды. Одни — в студенчестве, на протяжении шести лет. Потом она вышла замуж и нарожала детей. Теперь мы друзья.

Матвей говорил спокойно, без эмоций — видимо, этот период жизни он завершил сам. Ему он безразличен. Это только часть его биографии. Биографии, которой каждый из нас обрастает к определенному возрасту.

— Другие длились два с половиной года, — его голос стал громче, и Анна поняла, что это он еще не отпустил.

— Как вы познакомились?

— Я приехал в Днепропетровск и искал квартиру. Она ее сдавала, — он непроизвольно сжал руку Анны. — Она нотариус, старше меня на шесть лет и с ребенком, — он замолчал.

Эти воспоминания явно ему неприятны — Анна чувствовала.

— Почему вы расстались?

— Однажды зимой я заболел. Она пришла с работы и говорит: «Пойди в гараж, разбери вещи». А у меня температура сорок. Я ей говорю, что болен. А она в ответ: «Тогда иди к себе, у меня ребенок в доме». При этом она прекрасно знала, что в квартире, где я жил, не работает отопление.

Волна негативных эмоций захлестывала его, он перешел на высокие ноты, рассказывая об этом. Анна наблюдала за ним. И поразилась его трансформации: всегда спокойный и веселый Матвей стал раненым зверем, в котором бурлил гнев и обида. Он отпустил ее руку и сел. Та женщина была для него тем же, чем Стас для нее. Боль воспоминаний, которые еще жгут. Разница в одном: Анна давно научилась прощать, а Матвей — нет. Его реакция кричала, что той женщине он ничего не простил.

— Я, конечно, не пошел к себе, поехал к другу. Но больше ей не звонил. А когда через две недели друг набрал ее, чтобы забрать мои вещи, она сказала, что выбросила их в мусорный бак. Представляешь, просто выкинула вещи — и все!

Анна внимательно смотрела на него. Еще три года назад она поверила бы в его историю, когда-то она была такой же наивной, как многие женщины, которые говорят: «Он такой хороший! А его бывшая — такая стерва!» Все изменилось. Теперь она точно знала, что женщины не могут вести себя так без причины. Его поступки провоцировали ее реакцию, ее отношение к нему.

— Ты изменял ей? — спросила Анна, пытаясь выяснить, на что могла так отреагировать женщина.

— Да, изменял! — громко заявил он. — Если об тебя все время вытирают ноги, ты пойдешь утверждаться «налево»! Я все для нее делал. Я пахал как лошадь, день и ночь! А ее ребенок делал все, чтобы помешать нашим отношениям!

В его голосе звучали эмоции, которые она заметила у него впервые: презрение, даже ненависть. Анна по-прежнему не понимала его мотивов.

— Я не понимаю тебя. Ты молод и талантлив. Почему терпел? Зачем быть в отношениях, в которых о тебя вытирают ноги? Развернулся бы и ушел.

— В постели все менялось, — пояснил Матвей.

Ему больно, ему все еще больно. Ей хотелось облегчить его боль, помочь увидеть ситуацию с другой стороны.