Жить жизнь - Анна Богинская (2018)

— Волнуешься? — тихо спросила она.

— Я? Что ты! — пафосно ответил он.

Анна поняла: он волнуется, и сильно.

— Мы справимся, — тихо сказала она.

Матвей кивнул.

— Я, кстати, оценил твою шутку про фамилию.

Анна улыбнулась.

— Рада, что тебе понравилось!

Матвей поднял голову.

— Ты такая хорошенькая в этой шапочке! — восхитился он.

— Ты издеваешься?!

— Дай я тебя сфотографирую! — Он достал из кармана телефон. Анна отрицательно качала головой, выражая несогласие. — Ну пожалуйста, для нашего семейного архива, — уговаривал он. — Будем потом детям показывать!

Анна сдалась и посмотрела в объектив. Матвей несколько раз нажал на кнопку.

— Матвей, ты вчера сказал, что хочешь детей. Это правда? — глядя ему в глаза, спросила она.

— Я знал, что ты об этом спросишь еще раз, — сказал он. — Иди сюда! — он взял ее за руку. — Хочу! — он прижал ее к груди. — Все будет хорошо! Слышишь? Думай об устричном пляже в Нью-Йорке.

Она замерла в его объятиях.

— Спасибо тебе, — сказала она искреннее: она была до слез благодарна за поддержку.

— Все. Я пошел готовиться к операции. Медсестра зайдет за тобой через пару минут.

Матвей ушел. Анна взяла телефон и написала Тусе: «Иду в операционную!» Через минуту появилась Таня.

— Все готово. Пройдемте.

Анна вздохнула и послушно последовала за ней. «Я пройду и это», — успокаивала она себя. Операционная тоже оказалась светлой комнатой с хорошим ремонтом, но намного просторнее.

— Таня, хочу вам признаться: я себе операционную представляла как комнату без окон. Все должно быть обязательно стальное и с ярко выраженным запахом крови!

Таня засмеялась.

— В частных клиниках все иначе. — Она указала рукой на стол: — Располагайтесь!

Анна легла на стол. Таня заботливо подложила ей под голову маленькую подушку. Матвей появился через пару минут в полном обмундировании, в шапочке, в маске.

— Вы такая хрупкая на этом столе, что я уже начинаю бояться!

Анна понимала, что он говорит серьезно. Таня же засмеялась, восприняв его слова как шутку, — она обрабатывала руки хирурга антисептиком и надевала перчатки.

— Что вы собираетесь вводить? — спросил Матвей Таню.

— Как обычно, двухпроцентный лидокаин.

— Нет, сделайте пятипроцентный.

— Но, Матвей Анатольевич…

— Делайте, как я сказал!

Даже Анне показалось, что это прозвучало грубо. Матвей вздохнул: он и сам это понял.

— В моей практике был случай, когда пациентка потеряла сознание от болевого шока во время похожей операции. Я не хочу повторения. Таня кивнула. Матвей посмотрел Анне в глаза.

— И закройте ей лицо ширмой: если она будет смотреть на меня, я не смогу оперировать.

Таня опять кивнула. Матвей подошел к Анне и сел рядом на стул. Несколько минут он смотрел ей в глаза.

— Мы начинаем. Таня, дайте мне шприц — я сам введу анестезию.

* * *

Анна зашла в палату. Пропущенные вызовы на мобильном. За время операции Гала позвонила три раза, Туся — два. Звонила и Люся — помнила о ней, несмотря на то, что в Германии. Анна набрала Туею.

— Все нормально? — взволновано спросила та.

— Да. Дай мне десять минут прийти в себя и попроси, чтобы принесли кофе. Тусь, и позвони, пожалуйста, Гале — она уже телефон оборвала.

— Хорошо, — сказала Туся и отключилась.

Анна переоделась и обессиленно села на стул. Во время операции с ней происходило нечто странное. Казалось, что она переходит грань между сознательным и бессознательным. Матвей постоянно задавал вопросы, беседуя о жизни. А с ней творилось что-то необыкновенное. Перед глазами всплывали воспоминания о Стасе, сцены ревности и скандалы из-за его маниакальной любви. Картинки пробегали перед глазами, словно кадры из фильма. Хотелось кричать и плакать, но она одерживалась. Было чувство, что в этой фиброаденоме поместилась вся боль их отношений, боль от жизни и от смерти.