Код - Вознаграждение - Анна Богинская (2020)

Она молчала, замерев от неожиданности.

— Почему ты не отвечаешь?!!

— Я разговаривала с белкой, — фраза прозвучала странно даже для нее самой.

Видимо, он имел в виду неотвеченные вызовы, а она сказала то, что сказала.

— Аня! Не время для шуток! Почему? — повторил он вопрос.

Когда не знаешь, лучший ответ — правда.

— Не знаю. Я проснулась и поняла, что хочу уйти, — тихо сказала она.

— Что-то было не так? — чуть спокойнее спросил Егор.

— Все было слишком так, — взглянула на него.

Он показался еще красивее на фоне холодного Нью-Йорка.

— Тогда почему ты ушла?

Этот вопрос стал индикатором — лакмусовой бумажкой, определившей состояние. Этот вопрос стал крюком, цепляющим за нутро и достающим причину. Она молчала.

— Почему? — настаивал он.

Егор спросил — и она в ту же секунду осознала ответ. Банальное «Почему?» может вскрыть причину поведения другого. Нужно лишь задавать этот вопрос чаще и несколько раз подряд. То, что произошло с Анной, — прорвавшаяся плотина эмоций, которые она, видимо, сдерживала и которые накопились. Плотина сдерживала, а эмоции прибывали и накапливались последние несколько лет из-за догм и фраз, которые она транслировала постоянно. Последней каплей стало то, что она смогла отказаться от Матвея. Но она опять дотронулась до горячей плиты. И этот бушующий поток предстояло принять Егору. Он должен с ним справиться, или поток убьет их обоих.

— Почему ты ушла? — еще раз спросил он.

— Потому что я опять дотронулась до горящей плиты! — плотину прорвало. — И да, мне больно, несмотря на то, что плита идеальная. Знаешь, почему больно? Потому что все это в моей жизни уже было. А потом боль. Но ты… ты… ты намного лучше других. А значит, будет еще больнее. Если раньше был ожог с волдырями, то ты станешь ожогом до мяса. Нет, ты будешь ожогом до кости!

Из глаз брызнули слезы. Егор в том же тоне спросил:

— Почему?

— Потому что это ты! Ты трогаешь меня за каждую клеточку. Сначала ты будешь восхищаться, потом получишь, потом привыкнешь, потом начнешь подавлять. Все это я уже проходила! Вы влюбляетесь в меня за то, кем я стала, но уничтожаете меня за то, кто я есть! Я не хочу этого! Мне надоело! А ты… ты важнее для меня, чем остальные!!! А значит, будет больнее всего!!!

Егор глубоко вдохнул морозный февральский воздух Центрального парка.

— Ты просто испугалась? — спокойно спросил он.

— Да!

— Это все?

— Нет. Еще есть кое-что…

— Что?

Анна всхлипнула:

— Я ненавижу тебя за боль, которую ты причинишь!

— Я еще ничего не сделал, — тем же спокойным тоном прокомментировал он.

— Ничего, еще успеешь! Первые звоночки уже прозвучали в виде шуток насчет манипуляции и логики.

Егор вмиг оказался рядом и схватил Анну за плечо. Через секунду она очутилась на переднем сиденье машины. Он громко захлопнул дверь. Сел на водительское место и нажал на газ. Автомобиль тронулся.

— Сегодня днем я рассказывал тебе историю.

Анна перебила:

— О несчастной любви Кате?

— Дело не в Кате. Речь о другом, — его голос наполнен спокойствием.

Миновали Коламбус-Серкл и повернули на площади направо. Он ехал по улице, на которой жила Анна.

— Когда она ушла, мне казалось, что я умираю. Это продолжалось несколько лет.

По его телу пробежала волна воспоминаний. Анна слушала. Егор повернул направо, на дорогу, ведущую вглубь парка, и, проехав метров пятьсот, остановился в лесу. Взял ее за руку.

— Это случилось семь лет назад. Мне приснилась мама.

Анна увидела, что его карие глаза наполнились слезами.

— Это был даже не сон…

— Явь, — она проживала такие сны.

Он кивнул:

— Ты знаешь, она никогда не употребляла мое имя в ласкательной форме. Мама называла меня исключительно Егор. Ласкательным было «сын». В редких случаях — «сынок».

— Что приснилось?