Питбуль - Анне Ханкок (2021)

Информации было не так уж много. Интерес СМИ, очевидно, угас в 1998 году вместе с расследованием этого дела. Элоиза не находила новых данных в статьях, которые ей удалось найти, и имя Тома Мазорека не встречалось ни в одном упоминании об этих событиях, кроме того единственного, которое она нашла в «Инфомедиа». Были только пересказы одной и той же истории. Никаких новых следов, ничего нового под солнцем.

Элоиза снова попыталась связаться с Шефером, и он снял трубку после третьего гудка.

— Привет, — улыбнулась она. — Я не мешаю?

— Немного. Что такое?

Элоиза почувствовала в его голосе резкость, которой раньше не было.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Я занят. Чем я могу тебе помочь?

— Если у тебя сейчас нет времени, мы можем созвониться позже, — сказала Элоиза и сделала паузу, чтобы дать ему возможность закончить разговор. Она услышала звон столовых приборов и стаканов, гул голосов на заднем плане и посмотрела на свои наручные часы. Время близилось к 13.30. Когда Шефер ничего не ответил, она продолжила:

— Я просто хотела сказать тебе, что я сейчас в Южной Ютландии, хочу выяснить, может ли этот парень, твой приятель Зельнер, помочь мне…

— Ты уехала в Южную Ютландию?

— Нет, я улетела самолетом, но да, я здесь, чтобы узнать побольше об этом Мазореке, а теперь я наткнулась на кое-что еще: дело 1997 года, по мнению полиции связанное с торговлей людьми. Там была молодая девушка, которую, возможно, похитили и вывезли из страны на грузовике. Больше ее не видели, и дело кануло в Лету.

— И что?

— Я думаю, эти два дела каким-то образом связаны.

— Какие два дела?

— Смерть Тома Мазорека и исчезновение Мии Сарк, и я думаю, Фишхоф что-то знает об этом. Он заплакал, когда я упомянула имя этой девушки. Он знал ее имя, да и следователь, с которым я разговаривала сегодня днем, тоже оставил у меня впечатление, что здесь есть какая-то связь.

— Мия Сарк?

— Да, так ее зовут, — сказала Элоиза, — ту, которая исчезла. Я спрашивала о ней сегодня, когда была в полицейском участке в Сеннерборге. Расследование было просто-напросто остановлено всего через четырнадцать месяцев.

Шефер ничего не ответил.

— Через четырнадцать месяцев! — повторила Элоиза, словно это должно было вызвать гораздо более эмоциональную реакцию. — Ну правда же, для такого дела это неслыханно быстро?

Шефер неопределенно заворчал:

— Об этом нельзя судить так категорично. Это зависит от многих обстоятельств.

— Ну согласись, что это очень мало времени, разве нет?

— Да, но опять же: нужно знать больше об этом конкретном случае, чтобы иметь о нем представление.

— Том Мазорек видел девушку в ночь, когда она исчезла. Он был там, в том же кабачке, выступал в прессе об этом событии, давал показания полиции и так далее. Затем он тонет 1 августа 1998 года, а через два дня расследование дела Сарк приостанавливается. Не раскрыли, и все, долой его в подвал, в архив.

Шефер молчал.

— Алло, ты здесь? — спросила Элоиза.

— Да, я здесь, я просто пытаюсь понять, какое отношение это имеет ко мне.

Она нахмурилась.

— Почему ты сердишься?

— Я не сержусь.

— А кажешься очень раздраженным! Точно ничего не случилось?

Элоиза услышала, как Шефер тяжело вздохнул.

— Ничего не случилось, — сказал он. — Просто сегодня трудный день.

Элоиза помолчала мгновение.

— Ну, разве это не странное совпадение, как ты думаешь? В датах?

— В любом случае, это совпадение.

— Ты можешь связать меня с этим Зельнером? Я знаю, что он был следователем по делу Сарк, но сегодня его не оказалось в участке. — Элоиза встала, пошла на кухню и выбросила пакет из-под бутерброда в мусорное ведро. — Кстати, а ты не знаешь здешнего следователя по имени Карл Ребель?

— Ребель? Нет, не припомню такого. А что?

— Я встретила его сегодня, и он показался мне немного подозрительным.