Искушение - Трейси Вульф (2020)

Я пускаюсь бежать за ним, что нелегко, когда я нахожусь в обличье горгульи, и наконец ухитряюсь оказаться перед ним, пока Джексон – и Хадсон – с интересом смотрят на нас. Придурки.

– Ты что, обкурился травы? – Я пихаю его ладонью в грудь, чтобы он обратил на меня внимание. – Забалдел? Я не умею летать, Флинт. Я еще никогда не использовала свои крылья. Ты не можешь просто кинуть мне этот горячий мяч и ждать, что я сразу возьму и полечу. Так что засунь свое эго куда подальше, дай мне какие-то дельные советы, я несколько минут потренируюсь, и только потом мы разобьем наших противников в пух и прах. Иначе я сейчас просто повернусь и уйду. И не вернусь.

По мере того как я говорю, глаза Флинта округляются все больше, и к тому времени, когда я заканчиваю свою речь, у него делается немного пристыженный вид, и он выглядит еще более виноватым, когда до него доходит, что за нашей беседой наблюдает Джексон.

– Да, конечно, прости, Грейс. Просто у нас с Иден такая фишка – мы с ней вечные соперники, и я из-за этого то и дело забываюсь.

– Не переживай. – Я улыбаюсь, чтобы смягчить раздражение, прозвучавшее в моем голосе. – Просто скажи им, что нам нужно пятнадцать минут, и научи меня летать, хорошо?

Джексон смеется.

– Я скажу им, чтобы они попробовали сладить хотя бы со мной, – говорит он, подмигнув мне, – пока вы двое будете бросать вызов гравитации.

Флинт, задумчиво хмурясь, смотрит, как он уходит, но, когда опять поворачивается ко мне, на лице его играет лучезарная улыбка.

– Летать легко. Просто думай…

– О хорошем? – сухо подхватываю я.

Он хохочет.

– Ты же горгулья, а не Питер Пэн.

Я картинно закатываю глаза, но вряд ли он это видит, пока мы торопливо идем к противоположному концу поля.

– Вот именно, и я о том же.

– Собственно, я собирался сказать, что тебе надо думать о полете.

– То есть я должна думать о том, чтобы махать крыльями? – К моему изумлению, они машут, пока я произношу эти слова.

– О боже, Флинт! – Я хватаю его за руку и подпрыгиваю. – Ты это видел?

Он ухмыляется.

– Само собой!

Я поворачиваю голову, чтобы видеть мои крылья, и делаю это опять. И опять. И опять.

– О боже! Они работают! Они и вправду работают!

Флинт покатывается со смеху, но мне все равно. Я так рада, что мои крылья работают, что продолжаю прыгать, заставляя их махать снова и снова.

Теперь смеется даже Хадсон, но он смеется не надо мной, а со мной.

– Ты классно смотришься, когда вот так хлопаешь крыльями.

– Правда? – Я машу ими еще раз просто потому, что могу. – Хадсон, у меня есть крылья! И они работают!

– Да, черт возьми. – Он улыбается, качая головой.

Я поворачиваюсь к Флинту.

– А что мне делать теперь?

– Просто махай ими изо всех сил, пока не взлетишь.

– Правда? – И я пытаюсь.

Он так заходится хохотом, что какое-то время даже не может говорить. Я не понимаю, над чем он смеется, пока он наконец не кладет руку мне на плечи.

– Нет, перестань. Я пошутил, Грейс.

Я краснею, но это слишком интересно, чтобы долго испытывать смущение. К тому же мне хочется полететь.

– Тогда скажи, что мне надо делать. Уже без шуток.

– Хорошо. Ты должна думать о полете. Не о том, что ты можешь упасть, не о том, что ты можешь двигать крыльями, не о том, как взлететь, а просто о полете. О том, как ты поймаешь ветер.

Он оглядывается по сторонам, затем ему в голову, похоже, приходит какая-то мысль, потому что он хватает меня за руку.

– Знаешь, что? Пошли на трибуны.

– Ты шутишь? Я не стану сразу прыгать с трибун! Ни за что.

– Мы не станем прыгать с трибун – ты же не птенец, который учится летать.

Хадсон фыркает и тотчас оказывается на трибуне, где садится, развалясь и улыбаясь до ушей.

Мы подходим к первому ряду трибун, и Флинт останавливается перед бортиком.