Том 6 Лорд Эмсворт и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2000)

Летописец не станет вдаваться в самое начало встречи Фредерика Трипвуда и Генри Листера. Достаточно сказать, что они обрели друг друга и стали связывать оборванные концы. Разговоры после разлуки всем хороши, но в них слишком много всяких «Как там этот?» и «Ну, знаешь, вон тот…».

Поэтому мы прямо перейдем к мгновению, когда Листер, менее обеспокоенный уделом былых друзей, взглянул на часы и удивился, что никого еще нет.

Посмотрев на них же, Фредди увидел, что уже половина первого, и признал, что все это странно. Невеста, как тяжеловес, защищающий свой титул, естественно, хочет, чтобы жених явился на ринг первым, но не настолько же!

Генри, чьи нервы просто торчали сквозь кожу, заворачиваясь и даже завязываясь узелками, раз-другой глотнул воздуху и выразил свои чувства так:

— О, черт, неужели передумала?

— Ну, Глист, ну что ты!

— Очень может быть.

— Не может. Я ее утром видел, она собиралась прийти.

— Когда это?

— Так в полдесятого.

— Три часа назад. Могла сто раз передумать. Я никогда не понимал, что она во мне нашла.

— Ну, Глист! Ты такой… чистый. Я тебя очень уважаю.

— Ладно, чистый. А морда? Ты посмотри.

— Я смотрю. Хорошая, открытая морда. Предположим, красоты в ней нет; но что такое красота? Рифма к суете, ты уж мне поверь. Какая-то белесая пигалица отхватила такого парня!

— Пигалица?!

— По меньшей мере.

— Ну уж, прости!

Фредди подумал, что он неудачно выбрал слова утешения, и стал сосать набалдашник зонтика, тогда как Листер, вскочив со стула, словно с раскаленной плиты, принялся бегать по комнате.

— Вот что, Глист, — сказал, наконец, Фредди, — а не мог ей кто-нибудь настучать?

— Ты что имеешь в виду?

— Знаешь, девушки часто говорят про женихов. Какой-то осел насплетничал Агги, что я был помолвлен с Ви. Агги — ангел, но все-таки, все-таки… Даже с этим кулоном и то страшновато. Вот и Пру могли рассказать про твою частную жизнь.

— Частную?

— Ну, сам знаешь. Художник, он вообще… Попойки в мастерской и все такое прочее.

— Чушь какая! Моя жизнь… это…

— Чиста?

— Вот именно.

Фредди пососал набалдашник.

— Что ж, — сказал он, — гипотеза не оправдалась. Готовься к худшему, Глист. Видимо, она не придет.

— О, Господи!

— Давай подумаем, — предложил Фредди и снова принялся за зонтик. — Ясно, — сказал он через несколько секунд. — Иду к ним, смотрю. А ты меня ждешь в ресторане.

Генри побледнел.

— В том?

— Да. Я там встречаюсь с одним типом. Везу его в Бландинг. Надо посмотреть, в какой он форме. Что-то он мне не понравился. Молока, говорит, выпью. Не исключено, что это — маска. Ты подождешь в вестибюле.

— Только не в вестибюле, — сказал Генри, именно там встретивший мальчика в пуговицах (возможно — из королевского рода), который окинул его тем самым взглядом. — Лучше на улице.

Конечно, на улице будет смотреть бывший король Руритании, но что поделаешь…

Нервное напряжение действует по-разному. Генри, всегда ходившего пешком, оно побудило взять такси, тогда как Типтон, вечно ездивший на машине, решил пройтись. Поэтому они встретились.

Генри был в беспамятстве и Типтона не заметил. Типтон заметил его и кинулся в отель. Бывший владетель Руритании, почтительно притрагиваясь к фуражке, подумал, что он напоминает не совсем готовое бланманже.

VI

Когда два человека отделены от прочих в замкнутом пространстве, обычно случается так, что социальные перегородки рушатся и люди эти начинают сближаться. Бывший король Руритании жил в блеске и величии, но иногда ему бывало одиноко, и предрассудки его смягчались.

Поэтому довольно скоро он забыл о мешковатости Листеровых брюк и снисходительно заметил, что погода — хорошая. Листер, чья потребность в симпатии неуклонно росла, ответил на это, что погода — погодой, а вообще-то день мог быть и лучше.