Сказка о самоубийстве - Полярный Александр (2018)

утром готовился пойти в школу. «Мальчики, завтрак!», – услышал я тоненький голос Марси.

Я быстро сбежал с лестницы, с рюкзаком на

плече, и сказал: «Мам, я очень волнуюсь. Но

обещаю быть умнее всех!». Марси обняла меня

и не смогла сдержать слез – ведь я назвал ее мамой, которой у меня никогда не было.

На улице была сильная метель. Мы ехали

в школу примерно час, и Джек сказал, что это

самая лучшая школа в округе и что в неё очень

сложно попасть, если ты не сын начальника или

кого поважнее. Я не знал, кем работает мой отец, но не стал спрашивать в этот момент…

Большое красивое здание школы, у которого

стоял ряд разных деревьев, высотой с небоскреб,

– или мне так показалось? Мы зашли через па-радный вход, нашли нужный класс, и Марси

мне прошептала: «Все, ты дальше сам, ничего не

бойся!..». А Джек похлопал меня по плечу и сказал: «После школы расскажу тебе что-то очень

важное…».

Я зашел в класс, где были, по меньшей мере, двадцать учащихся моего возраста и молодая

учительница математики, которая произнесла:

«Привет! А мы тебя как раз ждем. Сойер, верно?». Я громко ответил: «Верно».

Выглядел я тогда немного смущенным, и

меня посадили за парту к нелепой девочке в

15

очках. Все шептались, рассматривая меня. Мне

стало неловко. Последующие сорок минут, кажется, мало, кто был занят математикой: все то

и дело переговаривались. На перемене я стал

знакомиться с моими новыми товарищами. Вы-сокий рыжий парень сразу протянул мне руку и

сказал:

– Густаф.

– Сойер, – я тоже протянул ему руку в ответ.

– Недавно переехал? – спросил он.

– Шесть дней назад – ответил я.

Проболтали мы с ним всю перемену, но тут

прозвенел звонок, и все направились в следующий кабинет на урок искусства. Весь урок мы

рисовали китов. У нас был классный учитель, настоящий художник Горлан Воршал. Он рассказывал нам истории про свои экспедиции на

Северный Полюс. Рядом со мной сидела голубо-глазая девочка и очень красиво рисовала – намного лучше, чем я, и волосы у нее были цвета

белого золота. Она, не отрываясь, смотрела на

меня, как на инопланетянина, а я смущался.

Вдруг в класс зашел мужчина, и все вста-ли. Это был директор школы, мужчина лет

около сорока на вид, крепкого телосложения с

явной армейской выправкой. Он подошел к учи-телю искусств и что-то прошептал ему. Тот сразу

покачал головой и показал рукой в мою сторону.

16

«Парень – за мной. Пойдем, не бойся», – обра-тился он ко мне. Я медленно подошел к нему, и

мы вышли из класса.

Директор отвел меня в своей кабинет: это

была большая комната, стены которой украша-ли награды и благодарности. Я сел в кресло напротив его стола. Он спросил:

– Джек и Марси Линдслоу, твои родители, верно?

– Да, верно.

– Ты же знаешь, что ты их приемный, а не

родной сын, верно?

– Сэр, мне тринадцать лет, я все понимаю и

очень благодарен им, они..

– Постой, Сойер, – перебил он меня. – Мне

только что позвонили из службы дорожного па-труля и сообщили, что твои приемные родители

погибли в автокатастрофе час назад. Твой приемный отец, Джек, не справился с управлением

и врезался во встречную машину. Они оба погибли. Прости…

В этот момент для меня перевернулся весь

мир. Я не слышал, что говорит директор.

Мне было мучительно больно, и я не мог поверить в то, что произошло.

17

«Читатель, прости! Я пообещал говорить

только правду, Какой бы горькой она не явля-лась… Сойер больше никогда не увидит учите-лей этой школы, больше никогда не заговорит