Любят только раз - Линдсей Джоанна (1999)

— Разве я это говорил? — перебил он. — Думаю, «любимый» намного лучше, чем просто «Николас». Полагаю, вы любите меня, раз захотели стать моей женой? А я не хочу жениться, я хочу вас, любовь моя. Не сомневайтесь.

— Николас…

— Я только об этом и думаю, — продолжал он, не обращая на нее внимания. — Меня сочли виновным, а я даже не смог насладиться своим преступлением. Забавная ситуация, не правда ли?

— Николас…

— Любимый, — поправил он и внезапно сменил тему:

— Давайте прогуляемся, у Гамильтонов чудесный парк;

Прежде чем она успела запротестовать, он быстро увел ее в сад.

Парк действительно был красив. Ухоженные газоны, искусственный пруд, обсаженный деревьями, цветочные клумбы, причудливо подстриженные кустарники, застекленная беседка, увитая виноградом.

Они ни разу не остановились, чтобы полюбоваться красотами. Реджи даже не заметила, как очутилась в беседке, у Николаса в объятиях, и он начал так неистово целовать ее, что она едва не лишилась чувств.

Лунный свет, проникая сквозь резные виноградные листья, заливал все вокруг серебристым сиянием. По стенам беседки стояли мягкие скамьи, между ними — кадки с растениями, и их листья тихонько шелестели под теплым ночным ветерком.

Реджи догадывалась, что Николас не ограничится поцелуями. Нужно его остановить. Но зачем?

Разве он не станет ее мужем? Почему она должна отказывать ему… если она сама этого отчет? Возможно, его отношение к браку изменится, если они… Или нет?

Как изобретательно ее разум подсказывает оправдания! С какой готовностью ее тело отзывается на ласки, требуя большего. Тело и разум объединились против Реджи, у нее нет сил бороться с ними. Она обняла Николаса, уступая его ласкам.

Он опустился на скамью, посадив ее к себе на колени.

— Ты не будешь жалеть, любовь моя, — прошептал он, приникая к ее рту.

Жалеть? О чем ей жалеть, если она так счастлива?

Николас медленно провел рукой по ее шее, затем коснулся груди, скользнул ниже, к бедру. Чуть помедлил, как будто сомневался, что она ему позволит. Но когда рука двинулась в обратный путь, он стал гораздо смелее и требовательнее.

Тело у Реджи горело под легкой шелковой тканью, она вдруг почувствовала, как мешает ей платье. Николас думал то же самое. Он расстегнул застежку у ворота, развязал шелковый пояс под грудью. В следующее мгновение они уже стояли друг против друга, и он освободил Реджи от платья.

На ней осталась лишь тонкая рубашка, которая соблазнительно обрисовывала линии ее тела. Николас замер, пораженный ее красотой. Она без тени смущения взглянула на него снизу вверх, и он почувствовал, что его словно охватили языки пламени. Синие глаза Реджи в темноте казались черными, сквозь кружево рубашки просвечивала грудь. Она была самым прелестным созданием, какое он когда-либо видел.

Его внимание привлекло маленькое пятнышко у нее на шее.

— Значит, это правда, — улыбнулся он. — Полагаю, мне следует извиниться.

— Конечно. Если бы ты знал, как трудно было его скрыть! Ты мне больше не доставишь подобных хлопот?

— Не могу обещать, — хрипло прошептал он, затем внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Ты не боишься, любовь моя?

— Нет… не думаю.

— Тогда позволь мне увидеть тебя всю, — нежно попросил он.

Николас принялся за остальную одежду, потом окинул Реджи восхищенным, страстным взглядом, прижал к себе и стал целовать ее грудь. Реджи вскрикивала под его ласками, задыхаясь от наслаждения, все крепче прижимаясь к нему. Боже милостивый, она больше не вынесет…

— Не мог бы ты… Николас… твоя одежда, Николас, — наконец вымолвила она.

В мгновение ока он разделся до пояса, и Реджи широко раскрыла глаза от удивления. Она знала, что у него широкие плечи, но сейчас они выглядели еще шире. Кожу покрывал загар, на груди курчавились золотисто-каштановые волосы.