Пятьдесят оттенков свободы - Э. Л. Джеймс

Щекотка… Вот оно что. Я перекидываю ногу, чтобы оседлать его, но он уже просчитал мои коварные планы и хватает меня за обе руки.

— Нет.

Судя по тону, Кристиан не шутит.

Принимаю обиженный вид, но потом решаю, что он не готов.

— Пожалуйста, не надо. Не выдержу. Меня никогда не щекотали в детстве. — Я опускаю руки, показывая, что ему нечего опасаться. — Бывало, смотрел, как Каррик балуется с Миа и Элиотом, но сам…

Я прижимаю палец к его губам.

— Знаю, молчи. — Я нежно целую его в губы, туда, где только что был мой палец, и, свернувшись рядышком, кладу голову ему на грудь. Во мне опять нарастает знакомая боль, и сердце охватывает печаль. Ради этого человека я готова на все — потому что люблю его.

Он обнимает меня, прижимается носом к волосам и нежно поглаживает по спине. Мы лежим так какое-то время, нисколько не тяготясь молчанием, но в конце концов я первой нарушаю тишину:

— Тебе доводилось обходиться без доктора Флинна?

— Да. Однажды мы не виделись две недели. А почему ты спрашиваешь? Испытываешь неодолимую тягу пощекотать меня?

— Нет. Думаю, он тебе помогает.

— Так и должно быть, — фыркает Кристиан. — Я хорошо ему плачу. — Он легонько тянет меня за волосы, заставляя повернуться к нему. Поднимаю голову. — Озабочены состоянием моего здоровья, миссис Грей?

— Любая хорошая жена заботится о здоровье возлюбленного супруга, мистер Грей, — укоризненно напоминаю я.

— Возлюбленного? — шепчет он, и вопрос повисает между нами.

— Очень-очень возлюбленного. — Я приподнимаюсь, чтобы поцеловать его, и он смущенно улыбается.

— Не хотите ли пообедать на берегу, миссис Грей?

— Готова на все, лишь бы вы были довольны, мистер Грей.

— Хорошо, — усмехается он. — На борту я могу обеспечить вашу безопасность. Спасибо за подарок. — Он берет фотоаппарат и, держа его в вытянутой руке, снимает нас — в посткоитальной, постисповедальной, постщекотальной позе.

— Всегда пожалуйста. — Я улыбаюсь, и в его глазах вспыхивают огоньки.

Мы гуляем по Версальскому дворцу — роскошному, пышному, золоченому великолепию восемнадцатого века. Эту некогда скромную охотничью сторожку «короля-солнце» превратил в прекрасную монаршую резиденцию, пережившую в том же столетии последнего самодержца.

Самый потрясающий зал — Зеркальный. В западные окна вливается мягкий послеполуденный свет, и зеркала вдоль восточной стены как будто пылают, освещая позолоченное убранство и громадные хрустальные люстры. Восхитительно.

— Интересно. Вот что случается с деспотичным мегаломаном, добровольно заточающим себя в такой роскоши, — обращаюсь я к Кристиану. Чуть склонив голову, он смотрит на меня в зеркале.

— Вы это к чему, миссис Грей?

— Ни к чему, мистер Грей. Просто делюсь наблюдением.

Я делаю широкий жест рукой. Тихонько посмеиваясь, он выходит следом за мной на середину зала, откуда я, открыв рот, любуюсь открывшимся видом: великолепными садами, отражающимися в зеркалах, и великолепным же Кристианом Греем, моим супругом, наблюдающим за мной из зеркала.

— Я бы построил такой же для тебя, — шепчет он. — Хотя бы ради того, чтобы увидеть, как солнце полирует твои волосы. — Кристиан убирает мне за ухо выбившуюся прядку. — Ты словно ангел. — Он целует меня в шею пониже уха и тихонько шепчет: — Мы, деспоты, делаем это все ради любимых женщин.

Я краснею, застенчиво улыбаюсь, и мы идем дальше по огромному залу.

— О чем думаешь? — спрашивает Кристиан, делая глоток послеобеденного кофе.

— О Версале.

— Претенциозно, согласна? — Он усмехается, а я оглядываю обставленную с не меньшей роскошью столовую «Прекрасной леди» и поджимаю губы.

— Я бы не назвал это претенциозным, — оправдывается Кристиан, заметив мой взгляд.

— Знаю. Здесь просто мило. О таком медовом месяце любая девушка может только мечтать.

— Правда? — удивленно спрашивает он и застенчиво улыбается.

— Конечно.