Пятьдесят оттенков свободы - Э. Л. Джеймс

Дом — один каркас. Полы покрыты каким-то твердым волокнистым материалом, похожим на мешковину; некоторые стены исчезли, а на их месте появились новые. Элиот ведет нас по дому, объясняя, что делается, а повсюду трудятся рабочие — мужчины и несколько женщин. Я с облегчением вижу, что каменная лестница с резной кованой балюстрадой по-прежнему на месте и полностью накрыта белыми простынями.

В главной гостиной заднюю стену убрали, чтобы вместо нее, по проекту Джиа, возвести стеклянную стену, и начали работы на террасе. Несмотря на хаос, вид по-прежнему потрясающий. Новая работа близка по духу и вписывается в старомодное очарование дома… Джиа потрудилась на славу. Элиот терпеливо растолковывает суть работ и называет приблизительные временные рамки для каждой. Он надеется, что мы сможем вселиться к Рождеству, хотя Кристиан считает, что это чересчур оптимистично.

Класс! Рождество с видом на Саунд. Не могу дождаться! Меня переполняет бурный восторг. Я представляю, как мы наряжаем большую елку, а маленький мальчик с медными волосами радостно прыгает вокруг.

Элиот заканчивает экскурсию на кухне.

— Оставляю вас самих побродить. Будьте осторожны. Это все-таки стройка.

— Конечно. Спасибо, Элиот, — бормочет Кристиан, беря меня за руку. — Нравится? — спрашивает он, как только Элиот оставляет нас одних. Я смотрю на пустые стены и прикидываю, куда повешу натюрморт с перцами, который мы купили во Франции.

— Очень. А тебе?

— И мне тоже. — Он улыбается.

— Хорошо. Я думала, куда повешу натюрморт.

Кристиан кивает.

— А я хочу повесить в этом доме твои портреты работы Хосе. Тебе надо решить где.

Я краснею.

— Где-нибудь, где я нечасто буду их видеть.

— Ну-ну, — журит он меня, большим пальцем поглаживая мою нижнюю губу. — Это мои любимые фотографии. Одну я хочу повесить у себя в офисе.

— Не представляю зачем, — бормочу я и целую подушечку его пальца.

— Чтобы иметь возможность весь день любоваться твоим красивым лицом. Проголодалась? — спрашивает он.

— Смотря что ты имеешь в виду, — шепчу я.

— Еду, миссис Грей. — Он награждает меня быстрым поцелуем в губы.

Я притворно надуваю губы и вздыхаю.

— Да. В последние дни я все время хочу есть.

— Мы втроем можем устроить пикник.

— Втроем? Кто-то к нам присоединится?

Кристиан наклоняет голову набок.

— Месяцев через семь или восемь.

А… Комочек. Я глупо улыбаюсь.

— Я подумал, тебе захочется поесть на воздухе.

— На лугу? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Конечно. — Мой рот снова расплывается в улыбке.

— Это прекрасное место, чтобы растить детей, — бормочет он, с нежностью глядя на меня.

Детей! Не одного, а нескольких? Решусь ли я упомянуть об этом сейчас?

Он кладет ладонь мне на живот. О господи. Я затаиваю дыхание и накрываю его руку своей.

— Трудно поверить, — шепчет он, и впервые я слышу в его голосе благоговение.

— Знаю. Ой, у меня же есть доказательство! Снимок.

— Правда? Первая улыбка ребенка?

Я вытаскиваю из сумочки ультразвуковое изображение Комочка.

— Видишь?

Кристиан с минуту внимательно разглядывает снимок.

— О… Комочек. Да, вижу, — говорит он рассеянно, с трепетом.

— Твой ребенок, — шепчу я.

— Наш ребенок, — возражает он.

— Первый из многих.

— Многих? — Глаза Кристиана в испуге расширяются.

— По меньшей мере двух.

— Двух? — Он словно пробует слово на вкус. — Может, не будем спешить и сначала родим одного?

Я улыбаюсь.

— Конечно.

Мы выходим на улицу, в теплый осенний день.

— Когда ты скажешь своим родителям? — спрашивает Кристиан.

— Скоро, — бормочу я. — Хотела было рассказать Рэю сегодня утром, но там был мистер Родригес. — Я пожимаю плечами.