Убить пересмешника - Харпер Ли (1964)

– С вашего позволения, я бы предпочел остаться здесь, если только это Джиму не вредно, – сказал мистер Тейт. – Я бы хотел взглянуть на его ранения, а Глазастик нам пока что расскажет… как все это было.

– Вы разрешите мне уйти? – спросила тетя Александра. – Сейчас я тут не нужна. Аттикус, если понадоблюсь, буду у себя. – Тетя Александра пошла к двери, но вдруг остановилась и обернулась. – У меня сегодня было предчувствие, Аттикус, – начала она. – Я… это все моя вина. Мне надо было…

Мистер Тейт поднял руку.

– Идите отдыхать, мисс Александра. Я понимаю, вы переволновались. Только вы себя не мучайте… ведь это если на всякое предчувствие обращать внимание, так и с места не сойдешь – знаете, вроде кошки, которая ловит себя за хвост. Мисс Глазастик, попробуй-ка нам рассказать, как было дело, покуда не забыла. Ладно? Вы видели, что он за вами идет?

Я подошла к Аттикусу, и он меня обнял. Я уткнулась головой ему в колени.

– Мы пошли домой. Я сказала – Джим, я забыла туфли. Мы хотели вернуться, а тут в школе погас свет. Джим сказал – возьмешь туфли завтра…

– Подними голову, Глазастик, а то мистеру Тейту ничего не слышно, – сказал Аттикус.

Я забралась к нему на колени.

– Потом Джим сказал – помолчи минуту. Я думала, это он про что-нибудь думает, он не любит, когда ему мешают думать… А потом он сказал – ему что-то послышалось. Мы думали, это Сесил.

– Какой Сесил?

– Сесил Джейкобс. Он нас сегодня один раз напугал, мы и подумали – это опять он. Он сегодня был ряженый. За лучший костюм давали приз – четвертак. Только я не знаю, кто его получил…

– Где вы с Джимом были, когда подумали, что это Сесил?

– Совсем близко от школы. Я ему покричала…

– Что покричала?

– Сесил Джейкобс – жирная курица, что ли. Ответа не слыхать… Тогда Джим заорал ему «эй» или еще что-то, да громко, во все горло…

– Погоди минуту, Глазастик, – сказал мистер Тейт. – Вы слышали, как они кричали, мистер Финч?

Аттикус сказал – нет. У него было включено радио. И у тети Александры в спальне тоже. Он это помнит, потому что она попросила, чтоб он у себя немножко приглушил, а то ей ничего не слышно. Аттикус улыбнулся:

– Я всегда включаю радио на всю катушку.

– Интересно, а соседи что-нибудь слышали? – сказал мистер Тейт.

– Вряд ли, Гек. Почти все вечером тоже слушают радио или ложатся с петухами. Может быть, Моди Эткинсон еще не спала, да и то вряд ли.

– Рассказывай, Глазастик, – сказал мистер Тейт.

– Ну, Джим покричал, и мы пошли дальше. Мистер Тейт, у меня голова в этом костюме была закутанная, но тогда я уже и сама слышала. Шаги слышала. Мы идем – и за нами кто-то идет, мы остановимся – и он остановится. Джим сказал – ему меня видно, потому что миссис Креншо намазала мой костюм светящейся краской. Я была окорок.

– Как так? – удивился мистер Тейт.

Аттикус объяснил ему, что я представляла и как был устроен мой костюм.

– Вы бы ее видели, когда она пришла домой, – сказал он. – Вся эта конструкция превратилась в кашу.

Мистер Тейт потер подбородок:

– А я не мог понять, откуда на нем эти знаки. Рукава у него все в мелких дырочках. И в нескольких местах под этими дырочками руки чем-то проколоты. Дайте-ка мне взглянуть на эту штуку, сэр.

Аттикус принес жалкие остатки моего наряда. Мистер Тейт поворочал их и так и сяк и расправил, чтобы понять, как было раньше.

– Похоже, что эта штука спасла ей жизнь, – сказал он. – Посмотрите.

Длинным пальцем он ткнул в мой костюм. На тусклой проволочной сетке ярко блестела царапина.

– Боб Юэл знал, чего хочет, – пробормотал мистер Тейт.

– Он был не в своем уме, – сказал Аттикус.

– Уж извините, мистер Финч, только вы сильно ошибаетесь. Никакой он был не сумасшедший, просто подлец подлецом. Гад ползучий, расхрабрился спьяну убивать детишек. С вами-то сойтись лицом к лицу храбрости не хватило.

Аттикус покачал головой.