Беспокойное лето 1927 - Билл Брайсон (2013)

И только Чарльз Дженкинс ясно понимал, какие возможности открываются перед телевидением. «Новая машина появится у камина… с фотопьесами, операми и прямыми показами мировых событий», – предсказывал он. Сейчас о Дженкинсе мало вспоминают – о нем даже нет статьи в «Американском словаре национальных биографий», но он был весьма плодовитым изобретателем. Всего он получил более четырехсот патентов, некоторые на довольно успешные изобретения, которыми мы пользуемся до сих пор. Если вы когда-нибудь пили напиток из конического бумажного стаканчика, то вы точно пользовались одним из изобретений Дженкинса. Но его так называемый «радиовизор», как он его называл, так и не заработал. Даже если бы дело и дошло до практического использования, то он передавал бы только сорок восемь строк изображения, и все предметы выглядели бы только размытыми тенями. Это все равно, что стараться разглядеть что-то через морозное стекло.

Но для 1920-х годов и такая перспектива была неплохой. Хотя Дженкинсу и не удалось создать продукт, пригодный для продажи, и он довольствовался одной лишь надеждой (в конечном счете нереализуемой) создать когда-нибудь что-то привлекательное для коммерческого применения, он, тем не менее, основал корпорацию, которая вскоре стоила уже 10 миллионов долларов.

Примерно так же оптимистично настроен был и шотландец Джон Лоуги Бэрд, работавший в Лондоне. На чердаке в Сохо он создал целую кучу в основном бесполезных изобретений, вроде надуваемых сапог и безопасной бритвы из стекла (чтобы не ржавела). Его личная жизнь также была несколько необычной, поскольку за внимание одной женщины он боролся с другим мужчиной; после она вышла замуж за соперника, но окончательно так и не смогла сделать выбор между ними. В результате они, по британской традиции обсудив вопрос за чаем, договорились встречаться по очереди.

Бэрд был неутомимым и неунывающим изобретателем, хотя ему постоянно не хватало денег. Большинство своих рабочих моделей он смастерил из различных частей, собранных на свалках. Свой первый диск Нипкова он сделал из коробки для дамской шляпки, а линзы для него – из велосипедных фар. Задумавшись, не лучше ли будет разрешение картинки, если пропускать лучи света через настоящий глаз, Бэрд обратился за помощью к одному доктору из Офтальмологической больницы Чаринг-Кросс. Доктор решил, что перед ним его дипломированный анатом, и выдал ему настоящий глаз. Бэрд отвез его на автобусе домой, где выяснилось, что без притока крови к оптическому нерву глаз бесполезен. Тем не менее он попытался вставить глаз в свое устройство, но неудачно, и раздавил его. Бэрда стошнило, и он выбросил глаз в корзину для мусора.

И все же в 1925 году Бэрду удалось впервые в истории передать узнаваемое изображение человеческого лица. Бэрд умел привлечь внимание публики – один из работающих телеприемников он установил в витрине универмага Селфриджа, из-за чего образовалась огромная толпа, остановившая движение транспорта. Благодаря такой рекламе он находил себе спонсоров. В 1927 году Бэрд возглавлял компанию, в которой насчитывалось почти двести служащих. Управляющий из него вышел не слишком хороший, и он ненавидел выступать перед советом директоров. Особенно ему не нравился некий сэр Эдвард Мэнвилл, тучный председатель совета, на кандидатуре которого настояли основные инвесторы. Бэрд распорядился установить очень узкую дверь в лабораторию; во время своего первого визита Мэнвилл едва не застрял в ней, и его пришлось толкать в спину. Как гордо вспоминал Бэрд, Мэнвилл «потерял несколько пуговиц жилета, уронил сигару и растоптал ее». После этого дородный председатель никогда больше не посещал лабораторию.