Беспокойное лето 1927 - Билл Брайсон (2013)

Следующим шел Сакко. Он отказался от последней исповеди и прошел семнадцать шагов от камеры до помещения для казни сам. Лицо его было заметно бледным. Когда его пристегивали к стулу, он крикнул по-итальянски: «Да здравствует анархия!», а затем добавил на английском: «Прощайте, моя жена, мой ребенок и мои друзья!» (На самом деле у Сакко было двое детей; и это ошибочное высказывание приписали его волнению.) В этот момент случилась небольшая задержка, потому что нигде не могли найти кожаный шлем. Пока Эллиотт и наблюдатели искали его, Сакко продолжал нервно прощаться с друзьями и родственниками. Наконец шлем нашли под телом Мадейроса на носилках в коридоре и поспешно натянули на голову Сакко.

«Доброго вечера, джентльмены», – произнес Сакко слегка испуганным тоном, но потом тихо и уверенно добавил: «Прощай, мама». После этого рычаг был опущен. Его смерть зарегистрировали в 00.19.02.

Ванцетти, последняя жертва, тоже отказался от исповеди. Ему нужно было сделать на четыре шага больше, и он прошел это расстояние спокойно и с достоинством, пожал руки сопровождающим охранникам, а потом повернулся к начальнику тюрьмы Уильяму Хендри и тоже пожал ему руку. «Хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали для меня», – сказал Ванцетти. Хендри был слишком взволнован, чтобы ответить. Затем Ванцетти повернулся к свидетелям и чистым голосом, на хорошем английском языке сказал: «Хочу сказать вам, что я невиновен и никогда не совершал ни одного преступления, хотя иногда грешил. Благодарю вас за все, что вы сделали для меня. Я невиновен не только в этом преступлении, но и вообще ни в каком. Я невиновный человек». Потом он добавил: «Я хочу простить некоторых людей за то, что они сейчас со мной делают». Он уверенно сел на стул, после чего его пристегнули и надели на голову шлем. Через мгновение рычаг опустили. «В помещении воцарилась полная тишина, слышен был только треск электрического тока», – писал Эллиотт в своих мемуарах 1940 года «Исполнитель Смерти». Смерть Ванцетти была зарегистрирована в 12.26.55, менее чем через восемь минут после смерти Сакко.

Реакция на казнь в Америке была на удивление спокойной. Собравшаяся в Нью-Йорке толпа выслушала известия «в скорбном молчании», как было написано в заметке «Таймс». В Бостоне было пугающе тихо. Люди ночью подождали официального заявления, а затем разошлись по домам. Для большинства продолжать протесты казалось бессмысленным. Войска и полиция оставались в боевой готовности. На следующий день город вернулся к обычной жизни.

Но в других странах реакция была гораздо более бурной. По всему миру ширились протесты: в Буэнос-Айресе, Мехико, Сиднее, Берлине, Гамбурге, Женеве, Лейпциге и Копенгагене. Многие демонстрации перерастали в столкновения с полицией. В Германии погибли девять человек. В Лондоне в стычке между протестующими и полицейскими в Гайд-парке сорок человек получили ранения, некоторым потребовалась госпитализация. В Гаване у посольства США взорвалась бомба. В Женеве протестующие осадили Дворец Лиги Наций, хотя США даже не были ее членом, а также разбивали стекла в магазинах и отелях. В последующей перестрелке погиб один человек. В Берлине мэру Нью-Йорка Джимми Уокеру, находящемуся в Германии с дружественным визитом, угрожали физической расправой коммунисты города. На протяжении нескольких дней было опасно быть американцем во всех странах, кроме США.